— Я абсолютно уверен, что нет. Не могу представить, что смог бы забыть вас. Но если мы с вами никогда не встречались, как я мог вас чем-то обидеть? Почему я вам так не нравлюсь?
— Мне… нет. Нет, — запротестовала Брин.
— Нет, не нравлюсь. Почему?
Брин непроизвольно облизнула губы. Бесполезно врать. Он не спрашивает, нравится ли он ей, он спрашивает, почему он ей не нравится. И в этой плотно закрытой буфетной комнате он внезапно показался Брин опасным. Подтянутый, ухоженный и сильный. Способный двигаться беззвучно, с грацией большой дикой кошки. Брин исподтишка изучала резкие черты его лица. Блестящие волосы, короткие спереди и подлиннее на затылке и абсолютно прямые.
Даже в джинсах и рубашке гибкость его тела была весьма заметна. Его сухие, ироничные усмешки еще больше убеждали ее в том, что перед ней полный сил, исключительно мужественный, сексуальный и чувственный мужчина. Чрезвычайно опасный. Сейчас он, изучая ее, был сердечен. Возможно, давал ей шанс. Но она знала, что пока он смотрит на нее таким взглядом, все будет так, как надо ему. Он не потерпит того, чтобы его работники тянули одеяло на себя. Брин будет плясать под его музыку или не будет плясать вовсе.
Злость выхлестнула наружу, вырвалась из самых глубин ее души. Он хочет выяснить отношения? Что ж, она тоже этого хочет.
— Если быть до конца честной, мистер Кондор, я и сама не совсем понимаю, отчего вы мне так не нравитесь. Но я не дам этому чувству повлиять на мою работу — здесь или когда мы будем делать снимки для промо-акции.
Ли беззаботно рассмеялся, и черты его лица уже не казались такими резкими — улыбка, обнажившая ряд прекрасных белых зубов, смягчила его лицо.
— Замечательно, мисс Келлер. Я доверяю вашему профессионализму. Так же как моему собственному.
— Что это значит? — спросила Брин торопливо.
— Это значит, мисс Келлер, что, возможно, я знаю вас лучше, чем вы сами себя знаете. Наверняка вы думаете, что я мысленно раздеваю вас каждый раз, когда на вас смотрю.
— Вполне возможно, — холодно ответила Брин, надеясь, что ее щеки не покроются предательским ярким румянцем.
— Ага. И возможно, вас беспокоит то, что я выбрал вас из остальных танцовщиц потому, что хочу вас получше разглядеть. Или затащить вас в постель…
— Я не предполагала…
Ли снова тихонько рассмеялся.
— Мисс Келлер, вы можете предполагать все, что вам вздумается. Я выбрал вас на роль Лорены, потому что вы талантливы и точно соответствуете моему представлению об этой женщине. А что до остального… боюсь, вы правы. Мне бы хотелось рассмотреть вас получше — и я совершенно определенно хотел бы уложить вас в постель. Но не беспокойтесь — я не позволю этим моим желаниям помешать работе. Здесь или когда мы будем делать фото для промо-акции.
Брин захотелось закатить ему оплеуху. Но она была слишком ошарашена. Она просто смотрела на него — пока он поставил чашку на складной столик и фланирующей походкой вышел из комнаты. Молча и бесшумно.
Эта легкая поступь пантеры совершенно не сочетались с тем, в чем только что пытался убедить ее этот человек.
Он был профессионалом, и он знал, чего хочет, — и он был здесь.
Глава 3
Почти сразу после того, как они сели за стол в большой кабинке китайского ресторана, Брин поняла, что визит сюда был ошибкой. Через секунду лапша была разбросана по лаковой столешнице — так на нее набросились голодные дети. Стакан с водой был моментально опрокинут, а Эдам соскользнул с пластикового стула, ударился головой и разразился плачем.
«И чего я не повела их в «Макдоналдс»?» — спрашивала себя Брин, попеременно утешая Эдама и пытаясь имитировать глас божий для Брайана и Кита, но только на тон тише — лишь бы они сидели на месте.
Да, несомненно, это была ошибка.
Когда изнурительная, выматывающая нервы неделя завершилась в пятницу вечером, Брин была бесконечно счастлива. Она пообещала самой себе, что позабудет все, придет домой тихой и спокойной, будет вести себя достойно и с нежностью относиться к детям.
И полчаса все было прекрасно, просто великолепно. Но она слишком заигралась в Матушку Гусыню. И когда она помогала Брайану читать «Тарзана» Бэрроу, Эдам, оторвавшись от раскраски, спросил:
— Что это воняет?
— Ага, — охотно отозвался Кит, — и горит.
— Ох, не говорите так! Не говорите! Это… у-у, блин горелый! — простонала Брин, взвилась с нижней полки двухъярусной детской кровати, стукнулась головой о верхнюю полку и опрометью бросилась на кухню.
Отбивные безнадежно подгорели; шпинат в кастрюльке представлял собой зеленую жижу.