Расслабился, дурак. Забыл на мгновение с кем разговариваю. Здесь одно неосторожное слово и все — ты труп. Хотя, интересно, если я умру во сне, то что станется со мной в реальности? Скорее всего, там я тоже перестану существовать.
На мгновение страх вновь затмил разум, но я усилием воли сумел его задавить и криво усмехнулся. Терять все равно нечего. Насколько я успел заметить, Богиня не отстанет, поэтому и бояться нет смысла. Чему быть — того не миновать.
Смело посмотрел в лицо смерти. Должен отметить, красивое лицо, хоть и вселяющее ужас.
— Давай, убивай, раз так хочется. Я не против.
— Фу. Какой же ты скучный. — Скривилась Морена и подняв руку, начала демонстративно рассматривать свои ногти: длинные, черные и довольно опасные.
Потер щеку, вспоминая шрамы, оставленные ими, и заметил злую усмешку, появившуюся на устах Богини.
— Что ты кривишься? Не трону я тебя… По крайней мере сегодня. Боги чтут долг жизни.
Вскинул удивленно брови.
— Это как?
— Ты сегодня меня спас. Поделился своей кровью. Добровольно поделился.
Я недоуменно посмотрел на Морену, на что она закатила глаза, осознавая, что я абсолютно ничего не понял из ее слов.
— Это как жертвоприношение. Когда кому-то из нас поклоняются, верят, приносят дары, мы становимся сильнее. Ты же принес самый ценный дар — человеческую кровь. Благодаря ей я выжила и вернула свои силы.
Вот значит, как. Интересно. Фыркнул и нагло глянул на Богиню.
— Пф-ф, этого добра не жалко. Можешь обращаться в любое время.
Морена с подозрением уставилась мне в глаза.
— Скажи, почему ты не избавился от меня, пока была такая возможность?
Хотел ответить — пожалел, но вовремя прикусил язык. Жалость Богиня не простит, не стерпит, это же такой удар по ее гордости и самолюбию, а оно у нее раздутое, как огромный мыльный пузырь. Лопнет, так и меня может забрызгать, и если Морена не убьет после этого сразу, то обязательно придумает какую-нибудь гадость, чтобы помучить в отместку.
— Сложный вопрос. — Начал осторожно. — Сам не знаю. Не смог.
В глазах Богини на миг скользнуло раздражение.
— Слабак. Таким не место в этом мире. Врага жалеть нельзя. При любой возможности нужно давить без сожаления, как последнюю гадину.
Ой, что-то она совсем «крышей поехала». Себя же гадиной обозвала. Нет, я, конечно, понимал, что Морена выражается образно, но все же…
— Ээ-э, ты хочешь сказать, что было бы лучше, если бы я тебя добил?
Богиня поморщилась.
— Я не это имела в виду. Ай, да что с тебя взять. — Раздраженно махнула рукой женщина. — Как был слизняком, так и остался. Надо закалять силу воли, твердость характер. Все вы людишки слабые, немощные, трясущиеся за свою жизнь ничтожества. Учу тебя, учу, а толку ноль.
Это что получается, она все это время издеваясь надо мной, а сама таким образом учила?
Ой, не могу. Преподавательница хренова, но ладно, сейчас не об этом.
Нужно побольше узнать про долг жизни. Иметь в должниках саму Богиню смерти многого стоит. Уже начал думать, что с нее за этот должок стребовать, но вовремя успел себя осадить. Нет, требовать ничего нельзя, нужно по-хитрому, потихоньку, подбираться к своей цели, может тогда и получится избавиться от ее навязчивого внимания, но самый главный вопрос все же нужно задать. Не убьет она меня в самом-то деле, если я спрошу прямо.
— А что это за долг жизни и в чем он заключается.
— Хм-м, а ты оказывается умеешь выхватывать из контекста самое необходимое. Может и не совсем пропащий.
— Ох, ну спасибо за столь лестную оценку моих способностей. — Ехидно ответил я.
— Язвишь? Не боишься, что язык укорочу?
— Нет.
— Почему это?
— Так ведь долг жизни. Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос.
— Я уже говорила, можешь не опасаться за свою жизнь… Какое-то время. — Поджала губы Богиня, явно не настроенная выдавать информацию.
Демонстративно приподнял бровь.
— И сколько у меня этого времени?
Морена раздраженно выдохнула.
— Пока не верну долг.
— Как? — Не унимался я.
— Гр-р-р. Не будь идиотом! Пока не спасу твою никчемную тушку. — Прорычала Богиня.
Видно было, что она уже находится на грани. Еще один неосторожный вопрос и никакой долг жизни меня не спасет, поэтому я поднял руки ладонями вверх, в знак примирения.
— Молчу, больше ничего не спрашиваю. Хотя нет, можно последний вопрос?
— Что еще?
— Кто тебя так знатно потрепал?
Лицо Богини полыхнуло лютой ненавистью, на скулах заходили желваки. Она ничего не ответила, только взмахнула рукой, и я понял, что лечу в ближайший сугроб. Хорошо, что приземление оказалось мягким. Все-таки мне действительно удалось разозлить Богиню.