Я не слушал объяснения Баранова, сев к друзьям боком, так, чтобы скрыть помятую Богиню и подставил палец к черному клюву.
— Давай, тебе же нужно прийти в себя. — Прошептал тихо.
Долго ждать не пришлось. Морена моментально воспользовалась моим предложением и уже вовсю тыкалась клювом в окровавленный палец.
— Могла бы и аккуратнее. — Проворчал я.
— Ты чего притих? — Спросил Витька, оборачиваясь в мою сторону.
— Да так, с вороном разговариваю.
— Чудак человек.
— Не скажи. — Не согласился Пашка. — Думается мне, эта птичка не так проста, как кажется на первый взгляд.
Я подозрительно покосился на друга, пытаясь понять, что он имеет в виду, а потом щелкнул зубами от досады.
Вот ведь, идиот Сам назвал птицу Богиней. Спицын у нас человек увлекающийся мифологией и древними языками. В юности, помню, даже санскрит учить начинал.
Что теперь делать? Как разубедить друга?
Никак. Просто сделать морду кирпичом и все дела.
— Оо-о, дождь прекратился, да и ветер стал тише. — Обрадованно произнес Витька. — Выкинь ты уже эту птицу на улицу. Одна зараза от этих пернатых.
Ворон возмущенно каркнул и уже собирался подобраться поближе к Баранову, чтобы свершить праведную месть, но я не позволил.
Морена, хоть и выглядела на первый взгляд мокрой и взъерошенной, но уже полностью восстановила свои силы, поэтому я приоткрыл дверцу и выдворил наглую Богиню на улицу.
Ворон встрепенулся, и недовольно глянув в мою сторону, гордо взлетел на ближайшую ветку дерева.
— Что делать будем? — Как ни в чем не бывало спросил Пашка.
— Сушиться.
Тучи убежали далеко вперед, открывая чистое, лазурное небо.
Как только вылезли из машины, первым делом достали из багажника сухие вещи и переоделись.
Я изредка бросал взгляды на сидящего невдалеке ворона, смущаясь и краснея.
Шутка ли, предстать перед Богиней в одних портках, а потом просто махнул рукой, забывая обо всех неудобствах, и быстро переоделся.
— Ребята, нам похоже придется возвратиться домой. — Произнес обреченно Витька, показывая в сторону палаток, одна из которых была полностью сожжена, а вторая превратилась в измочаленные лохмотья.
— Заночевать все равно придется здесь, но ничего, в машине и троим места хватит.
— Почему это? — Не понял Баранов.
— Ты посмотри, как дорогу размыло. Подождем до завтра. Так вернее будет.
— Пожалуй, Леха, ты прав. — Согласился со мной Пашка.
Начали заново обустраиваться. Ливень — ливнем, а ужин по расписанию.
— Чтоб тебя! — Ругнулся Баранов, пытаясь развести костер, но огонь упрямо не хотел загораться.
— Ты чего мучаешься? У меня в багажнике жидкость для розжига есть.
— Запасливый ты наш! — Обрадовался Витька.
— Леша. — Дернул меня за рукав спица.
— Что?
— К нам гости, — и кивнул в сторону, откуда показались трое мужчин.
Я моментально напрягся.
— Это еще кто такие? Не было печали, принесла нелегкая.
— Здорово, мужики. — Весело сказал один из них, подоходя к нам.
— И тебе не хворать.
— Ничего себе вас потрепало. Непогода нынче конкретно разбушевалась.
— Угу. — Буркнул Пашка. — Вон, даже от палаток ничего не осталось. Плакал наш отпуск. Придется завтра с утра уезжать. А вы здесь какими судьбами: местные или тоже на рыбалку, да по грибы?
— На разведку приехали, посмотреть, где остановиться можно.
— Аа-а, понятно. — Протянул Спица. — Тут вообще места хорошие, рыбные. Лещи — во-о-о какие. — Развел Пашка ладони в стороны.
— Замечательно.
Витька в это время развел костер. Огонек весело затрещал, и наши новые знакомцы заулыбались, правда я заметил, что эта улыбка не коснулась их глаз.
В разговоре участия не принимал, молча наблюдая за пришлыми. Два молодых парня, что называется кровь с молоком, высокие, плечистые, вихрастые, но несмотря на всю свою простоту и желание казаться непринужденными, чувствовалась в них некая скованность, настороженность.
Третьим — был мужик на вид лет сорока — сорока пяти, с кожаным обручем на голове, перехватывающим светлые, достающие до плеч волосы, и хоть он был по росту ниже своих сопровождающих и выглядел безобидно на их фоне, именно он вызывал у меня больше всего опасений. Один пристальный взгляд чего стоил, не говоря уже о той ауре, которая его окружала, вызывая чувство дискомфорта и желания убежать как можно дальше от этого субъекта.
Неужели друзья ничего не почувствовали?
Не нравились мне наши гости. Ох, как не нравились.