Подойдя ближе, заглянул в ее комнату и увидел, что она… танцевала. Да, танцевала, вскидывая руки вверх и очаровательно крутя бедрами. Рыжие волосы сияли в свете электрических ламп, глаза закрыты, на лице блуждала загадочная улыбка.
Артур обалдел. Завис. Прирос к этому чертову окну, словно малолетний вуайерист.
Он сам не понимал, что за метаморфозы происходят с его мозгом, с его телом, мыслями. Это же просто какая-то невзрачная девчонка! Вчерашняя школьница. Да в жизни ему такие не нравились. Никогда! Но сейчас она его просто заворожила, в самом прямом смысле.
Подтянувшись на руках, он тихо перемахнул через подоконник и запрыгнул в ее комнату. От внимания не ускользнул тот факт, что она пила чай из его забытой когда-то здесь кружки. Но это было скорее фоном, основной акцент сохранился на молочно-белых бедрах и тоненьких лодыжках.
Ему определенно понравилась идея доказать что-то самому себе именно в такой обстановке. Когда она вот такая…
Подкравшись сзади, он обвил одной рукой ее талию, а второй закрыл рот, предугадывая ее дальнейшее действие. Так и есть — она замычала ему в ладонь, и если бы не его предусмотрительность — точно заорала бы как сирена. Свидетели им сейчас ни к чему.
Она довольно активно задергалась, обернулась и уставилась на него испуганными огромными глазами. Он держал ее за талию, но ощущал, как колотится ее сердечко. И это было так… ново. Так удивительно будоражило…
— Да тише ты, — улыбнулся он и, слегка подтолкнув, придавил ее к стене. — Руку я могу убрать?
Она прекратила мычать и кивнула.
— Точно?
Кивнула еще раз, и он осторожно убрал ладонь…
— Ты ужасно меня напугал! Ну кто так делает вообще? — часто дыша, проговорила она. — Что ты здесь забыл?
— Смотрю, как ты танцуешь.
Веснушки на ее лице выделялись сейчас особенно ярко, и почему-то это показалось ему таким… невероятным. Ему до белых пятен перед глазами захотелось посмотреть на ее лицо в момент, когда она… не танцует, нет, совсем другое.
— Отпусти меня, — произнесла она вроде бы как с намеком на решимость, но он сразу уловил, что это напускное. Она боится не его, а себя. Теперь это так очевидно.
— Извини, но нет. Ты кинула меня, а я не люблю, когда меня кидают.
— Я тебя не кидала. Я просто… в ванной просидела, ждала, когда ты заснешь.
— А почему? — подошел к ней совсем вплотную. Прижался так, что ощутил своим телом каждую косточку ее тела. Каждый изгиб и выпуклость.
И какие это были выпуклости…
Да что за чертовщина происходит?!
— Так почему? — повторил вопрос, стараясь избавиться от странных фантазий. — Зачем спряталась?
— Потому что я не хотела, чтобы мы с тобой… Ну, — запнулась, явно смутившись, — чтобы между нами что-то произошло.
— Ты хотела, — уточнил он с присущей ему уверенностью. — Но испугалась, да?
— Нет. Я просто не хочу потом вот так, — кивнула через его плечо на окно, — через час на такси. Как они все.
Какая она все-таки трогательно-милая. И на самом деле умная. И дело не в серебряной медали.
— Ты же знаешь, что я не про чувства, малышка, — вздохнул он, мазнув кончиком носа по пульсирующей венке на ее шее. — Может, давай просто… — скосил взгляд на ее маленькую уютную постельку. — Сегодня я абсолютно вменяем. Я же нравлюсь тебе.
— Да, нравишься, — по-прежнему сбивчиво дыша, смело призналась она. — Но я хочу, чтобы ты ушел.
Вот так и падают с высоты блаженного полета о землю. Шмяк! — и костей не собрать.
— То есть мне уйти? — сцепил зубы он, не отрывая от нее пристальный взгляд.
— Да…
— Я дважды не предлагаю.
— Я знаю, — как-то обреченно кивнула она и… заплакала.
Вернее, еще нет — но глаза наполнились влагой, и кончик носа покраснел. Но его вот эти трогательные проявления женской гордости сейчас абсолютно не тронули.
Она кинула его. Снова!
Да какого, мать его, дьявола?
Но не носил бы он гордое прозвище Дзен, если бы не умел держать себя в руках. Да так, что всем на зависть.
— Как хочешь, — равнодушно бросил он и отпустил ее худенькое дрожащее тельце. Отпустил и словно точки опоры лишился. Скинув с края комода свою кружку — та разбилась вдребезги — быстро перемахнул через подоконник и, отойдя за угол, нервно закурил.
Он негодовал, злился, психовал. Ярость бурлила в нем, как кипящая лава в недрах вечность спящего прежде Фудзи.
Соплячка малолетняя. Да кем она вообще себя возомнила?