Странно, но сейчас «Каторгу» поглотила и затопила мгла, и только полоса крыши проглядывала в зловещем небе.
Мало-помалу Жанна приближалась к, месту, пользующемуся дурной славой в Пти-Жарден. Это болото, не топь, а просто застоявшийся пруд, заросший водной травой. Вода в нем загнила, доносятся только голоса лягушек и какие-то странные звуки, отчетливо слышные по ночам. Говорят, в давние времена, вода здесь была кристальной чистоты, но с тех пор, как утопилась девушка – одна батрачка из-за несчастной любви, пруд почернел, а место это проклято.
Жанна почти бежит, шепчет на ходу молитву. Неподвижный туман палантином укрыл подножие холма, кусты, смутная лента дороги окончательно потеряла свои очертания и влилась во мглу.
Вдруг Жанне почудилось, что в этой серой вате движется фигура, ходит по невидимому берегу, поворачивается и плывет к дороге, прямо к месту, где стоит девушка. Заросли болиголова дрогнули, закачались, слышен не то чей-то шепот, не то всхлипы.
Жанна что есть мочи побежала по неровной дороге, сквозь пелену тумана, вверх по склону, по мокрой голубоватой траве, потеряв тропу, сквозь хлесткие ветки вереска.
Отдышалась только в своей каморке, зажгла сальный огарок. Тихо. За стеной переступают с ноги на ногу лошади, звенит сбруя, слышится мирное сонное пофыркивание, лай в отдалении, узкая зеленоватая полоса горит на востоке…
И сейчас только Жанна вспоминает, что завтра на Гнилом пруду будут испытывать трех женщин из деревни, подозреваемых в колдовстве.
ГЛАВА 2
Зыбкое, нереальное утро пришло с моря, пугая ночные тени бледным светом. Вокруг белая пустота. Весь мир будто исчез, растворился, ослеп в пеленах тумана. Это был тяжелый туман осени, вслед за которым приходят мокрые снежные хлопья.
В отдалении слышались голоса мужчин, резкие короткие вскрики. Рыбаки покидали берег. На старом вязе, обугленном ударом молнии, сидел ворон, его круглый брусничный глаз влажно блестел.
Воздух был чист. Ничто не отбрасывало теней.
Жанна шла по тропе к ручью, деревянные почерневшие ведра покачивались в ее руках. Земля сырая, а у ручья – насквозь пропитана влагой. Здесь, в ложбине меж двух холмов, было еще холоднее, стоял запах гниющей травы и дыма, вода катилась по каменистому дну.
На желто-зеленом склоне ходило стадо, невидимое за молочной пеленой. Глухой звук колокольчика, тявканье пса. Видимо, именно оттуда тянуло дымом, пастухи готовили трапезу.
Жанна нехотя умылась, чувствуя озноб. Сидя на скользком камне ручья, она смотрела на рассеивающийся туман. Внезапно появилось солнце, вытянулись охристые тени. Солнце бледное, свет от него желтый, разбавленный. Туман будто сразу прибило к земле, его липкие нити запутались в травах. Зазвучали птичьи голоса, дымкой курилась мошкара над водой.
Ландшафт застенчиво приоткрывал свою красу.
Если взойти на холм, взору откроются темные виноградные лозы, и ветер запоет и одурманит.
Оттуда виден поворот дороги, сухая пятнистая лента, ползущая по соседнему холму. Легкие облачка и синие силуэты далеких гор.
– Ты сидишь здесь одна? Жанна вздрогнула и обернулась.
– Кто ты? А-а-а… Это ты, Клодина… Чего тебе?
– У тебя красная юбка. Это Масетт тебе подарила? А? Скажи.
– Ты испугала меня, – Жанна дернула плечом. – Шпионишь, чума. И зачем только тебя выпускают?
– Клодина хочет гулять… Откуда у тебя эта юбка? Уж не из накидки ли кардинала? Расскажи.
– Я расскажу тебе все, если после этого ты уберешься! – сердито сказала Жанна.
Клодина часто закивала. Дышала она тяжело. Косынка развязалась, обнажился уродливый шрам на шее.
– Да, да, Клодина хочет знать. Они придут и спросят, и нужно будет им сказать. Они непременно спросят. От них нельзя таиться. Клодина знает. Они уже пришли.
– Откуда?
– Они вон там. – Она мотнула головой, не переставая буравить девушку глубоко посаженными глазами. – Они все про всех знают. И про тебя, и про других.
– Кто? Что ты там бормочешь, привидение?
– Монахи святого Доминика, вот кто! – вскрикнула Клодина. – Они появляются в тех селениях, куда проник дьявол! – Она на минуту замолчала, потом хихикнула. – Дьявол совратил тех несчастных, и сегодня их ждет испытание.
Девушка вздрогнула, будто от удара плетью.
– Чему ты радуешься, Клодина?
Женщина сунула в рот былинку и молча уставилась на Жанну.
Вздохнув, девушка наклонилась над ручьем и зачерпнула воду. Поставила ведро на камень, принялась наполнять второе, и, прежде чем успела опомниться, Клодина подошла и с силой потянула ее за рукав рубашки. Двигалась женщина бесшумно, Жанне не стоило поворачиваться к ней спиной. Девушка попыталась освободиться, но Клодина легко удержала ее.
– Справедливость восторжествует, – серьезно сказала она. – Тем, кто продал душу сатане, не будет места в царствии божьем. Ведьму и колдуна не оставляй в живых. Хе-хе-хе… Папа Клемент мудр… Иисус сказал ему: «Управляй народами лозою железною и разбей их, как сосуд глиняный!»
– Пусти! – Вскинулась Жанна. – Ты безумна. Отпусти, или мне придется ударить тебя.
– Дьявол, дьявол ходит и все его воинство. Он наущает попирать крест и окропляет отвратительной жидкостью, вычеркивает имена из книги жизни и вписывает в книгу смерти… Он требует невинных младенцев себе в жертву!
При последних словах Клодина зарыдала. Ее увядшее лицо сжалось, на шее натянулись жилы. Она сильнее вцепилась в рукав Жанны.
– Я не шучу, Клодина! – Пригрозила девушка. – Отпусти!
Женщина рыдала. Ее желтые глаза горели звериной яростью, но из них не скатилось ни одной слезинки. Эта гримаса неутолимого плача была ужасна. Жанна отшатнулась.
Неожиданно Клодина оставила свою пленницу и бросилась в воду, подняв сноп сверкающих брызг.
Юбка закрутилась вокруг ее ног, серые волосы безобразно залепили лицо.
– Грандье, ты ответишь! За все, за все! – Вопила Клодина и колотила ладонями по воде. – И папаша твой ответит, чтоб ему в гробу перевернуться!
Жанна не слушала больше. Подхватив ведра, она заспешила вверх по тропе, к молодой буковой роще, где в жухлых кронах запутались солнечные нити. Тяжелые ведра оттягивали руки, сердце колотилось. Тропинка несколько раз вильнула. Роща внезапно отступила, желтое солнце потекло ровнее. Начался пологий спуск, и уже отчетливо пахло дымящими очагами. Небо заголубело и заиграло оттенками.
За спиной Жанна услышала шум. Обернулась. Наверху, у края обвалившегося песчаного склона, стояла Клодина.
– Грандье, все уже там, на Гнилом пруду, ждут тебя. Ступай, тебе нужно посмотреть на это. Слышишь!
Жанна устремилась вниз. Она не помнила, как вбежала в кухню и оставила там ведра. Ее обдало запахом знакомого жилья, печеного лука. Масетт и Жака не было. В большом зале таверны за широким столом сидел человек в сером дорожном плаще и что-то сосредоточенно чистил на деревянном блюде. Жанна нырнула в светлый прямоугольник с пыльными нечеткими краями. Через двор ковылял Гийом с вязанкой хвороста на спине. За поясом торчал топорик с перламутровой рукоятью. Гийом что-то прокричал девушке вслед, но Жанна только махнула рукой, и до конца не осознавая зачем, побежала к месту казни.
Еще издали она увидала у пруда толпу. Нужно дать себе минуту, чтобы успокоиться и присмотреться. Она устала до изнеможения и присела в тени дуба, хоронясь за его стволом.
На самом деле толпа оказалась куда меньше, чем девушке представилось вначале. В основном женщины с детьми. Несколько праздных мужчин, в том числе Жак Рюйи, прохаживались в этом пестром собрании. В тесных кружках что-то горячо обсуждали. Жанне удалось расслышать слова «доминиканец», «плавание». Ах, если бы не стучало так сердце, и не шумела в ушах кровь! Она разглядела Масетт, которой нашептывала что-то на ухо тощая жена рыбака.