В течение всего этого времени ни у него, ни у Стефансона не отмечалось разрушения зубов. Стефансон сказал мне, что единственную общность людей, не подверженных этому процессу, составляют эскимосы, у которых мясо занимает 95 процентов всего их рациона. И что, как только эскимосы обращаются к тому виду пищи, который бытует у нас, их зубы, подобно нашим, начинают портиться.
Удаляя зубы, пациентам, ом мечтал о ковбойской доле
Зейн Грей прошел путь от разочарования и нищеты к тому, чтобы стать одним из самых известных в мире писателей. Причем прошел его за тот период, что жил в маленькой деревне.
Издатели нередко платили Зейну Грею до 15 тысяч фунтов только за журнальное право на его произведение еще до того, как это произведение было написано, хотя свои первые книги он не мог продать и за три шиллинга. По словам издателей, они ежегодно, в течение трех лет продавали по миллиону экземпляров книг Грея. А ведь в начале своего писательского пути он терпел провал за провалом, испытывая голод и холод.
В молодости Зейн Грей по настоянию отца отправился учиться на зубного врача, хотя сам испытывал не больше влечения к этой профессии, чем к профессии шахтера. Однако делать было нечего: приказ есть приказ. Таким образом, человек, которому судьбой было предназначено стать одним из лучших в мире авторов приключенческих книг об американском диком Западе, стал зубным врачом, открыл собственную практику и провел годы жизни, сверля и пломбируя зубы пациентам.
Но мысли его были далеки от того, чем он занимался. Особенно в минуты, когда за окнами его кабинета на булыжной мостовой раздавался цокот лошадиных копыт. В эти моменты перед глазами Грея вставали фигуры всадников, встречающих пурпурный рассвет в дикой саванне, силуэт приближающегося почтового поезда и готовые к нападению на него вооруженные бандиты.
С течением времени Зейн Грей лицом к лицу столкнулся со своей ежедневной трагедией. Он презирал избранную профессию. Подобно рабу на галере, ему приходилось каждое утро насиловать и подстегивать себя, отправляясь на прием пациентов. Единственную отраду в жизни он находил в своих мечтах наяву.
Окончательно решив стать писателем, он оставил свою практику и переехал в маленькую деревню. По его расчетам, он мог здесь экономно жить, в том числе и за счет охоты и рыбной ловли, и одновременно учиться писать.
Он настойчиво и усердно работал над своими рассказами. Писал и переписывал их по несколько раз, меняя сюжеты, углубляя характеры действующих лиц. Закончив очередной рассказ, он читал его от начала до конца, читал в диком порыве энтузиазма. Написанное звучало великолепно. Он верил, что был уже на грани всеобщего признания. Однако никто другой не верил в это. Во всей стране не было ни одного издателя, который бы заинтересовался его произведениями.
Корпя над рассказами в течение долгих пяти лет, он не получил за них ни цента дохода. Лишь изредка, да и то в летнее время, ему перепадали кое-какие деньги за участие в играх профессиональной баскетбольной команды. И это было все.
Однажды, пытаясь навязать издателю один из своих рассказов, он познакомился с полковником Джоном Буффало. Тот как раз подыскивал кого-нибудь из пишущей братии, кто мог бы сопровождать его в поездке на Запад, чтобы затем написать о ней. Для Зейна Грея это было первым вдохновляющим предложением. Он с готовностью ухватился за подвернувшийся шанс, с бьющимся сердцем ожидая предстоящих приключений.
Проведя шесть месяцев среди ковбоев и диких лошадей Запада, он вернулся домой, где написал повесть "Люди равнин". Теперь-то он был окончательно уверен в своем успехе.
Отправив рукопись в издательство "Харпер", он две недели ждал оттуда ответа. Затем, не в силах вынести дальнейшую неопределенность, сам поспешил туда.
В издательстве ему вручили рукопись со словами: "Весьма сожалеем, но мы не увидели в вашей вещи ничего, что могло бы убедить нас в том, что вы вообще способны писать беллетристику".
Он был совершенно сокрушен. На него нашло оцепенение. Ведь это была уже пятая отвергнутая издателями книга. Он не мог быть больше оглушен и ошеломлен, чем если бы кто-нибудь со всего маху ударил его дубинкой по голове. Пошатываясь и спотыкаясь, он едва спустился с лестницы и, чтобы не упасть, ухватился за фонарный столб. Прильнув к нему, с рукописью под мышкой, он горько заплакал.