Вскоре после своей помолвки Линкольн написал ей письмо, в котором сообщал, что не испытывает к ней достаточных чувств для того, чтобы жениться. Вручив послание своему другу Джону Спиду, он попросил передать его Мэри Тодд. Спид на глазах приятеля разорвал письмо, бросил его в огонь и предложил Линкольну самому пойти и объясниться. Иного выхода не оставалось, и когда он сказал Мэри, что не хочет жениться на ней, она принялась рыдать в голос. Линкольн, который никогда не мог выдержать зрелища плачущей женщины, заключил Мэри в объятия, поцеловал и попросил прошения.
Свадьба была назначена на 1 января 1841 года. Испекли свадебный торт, собрали гостей, пришел священник, а Линкольн не появлялся. Спрашивается, почему? Сестра Мэри Тодд впоследствии объяснила это тем, что Линкольн просто-напросто свихнулся. Муж ее подтвердил эту версию.
Оказалось, что Линкольн и в самом деле заболел — опасно заболел и душой и телом, погрузившись в приступ меланхолии столь глубокой и столь ужасной, что она едва не помрачила его разум. На следующий день друзья обнаружили его бормочущим бессвязные фразы. Он заявлял, что не хочет жить. Он написал стихи о самоубийстве, опубликовав их в одной из газет Спрингфилда. От него вынуждены были спрятать нож, чтобы он не мог лишить себя жизни.
Именно в те дни Линкольн написал одно из своих самых печальных писем, адресуя его своему деловому партнеру в Конгрессе. Вот оно, это письмо, слово в слово:
"Я сейчас самый несчастный человек на свете. Если те чувства, что я испытываю, равномерно распределить на все человечество, то на земле не останется ни одного светлого лица. Я не могу сказать, станет ли мне когда-нибудь легче. Боюсь, что нет. Но и оставаться в подобном состоянии больше невозможно. Если не наступит улучшения, мне останется только умереть".
В течение последующих двух лет Линкольн предпочел не иметь ничего общего с Мэри Тодд. Дело решилось лишь после того, как один самозваный сводник свел их вместе за закрытыми дверьми, где Мэри убедила Линкольна в том, что жениться на ней — его долг.
В ту пору, когда я писал книгу о Линкольне, я побывал у одного фермера, жившего вблизи Спрингфилда. Дядей его был Херндон, деловой партнер Линкольна, а одна из его теток содержала гостиницу, где чета Линкольнов некоторое время жила после свадьбы. Так вот, упомянутый фермер, Джимми Майлз, рассказал мне историю, которую он не раз слышал от своей тетки. Однажды утром мистер и миссис Линкольн завтракали вместе с другими постояльцами. В это время Линкольн сказал что-то такое, что не понравилось жене. Тогда в присутствии всех она схватила чашку с горячим кофе и плеснула ему в лицо. Линкольн ничем не ответил и даже не выругал ее. Он смиренно молчал, в то время как хозяйка принесла смоченную салфетку и принялась вытирать ему лицо и одежду. Не исключено, что подобные инциденты не раз повторялись в доме Линкольнов.
Но не будем слишком сурово судить за это миссис Линкольн, ибо в конце концов она лишилась рассудка. Вполне возможно, что ее разум еще гораздо раньше был подвержен исподволь подступающей депрессии.
Одна из замечательных истин, которую я извлек, изучая биографию Авраама Линкольна, заключается в том. как он переносил свою несчастную супружескую жизнь в течение долгих двадцати трех лет. Без ропота, без возмущения, никому не говоря об обстоятельствах ее ни слова. Он переносил ее с поистине христианским смирением и с терпением, которое можно считать почти святым.
Он бежал от толпы, но ежедневно обращался к аудитории в двадцать миллионов человек
О.О.Ментир в течение многих лет был известен как автор колонки "Нью-Йорк: день за днем". Она ежедневно публиковалась в 498 газетах страны, читательская аудитория которых составляла не менее 20 миллионов человек.
Он был самым знаменитым комментатором повседневной жизни Нью-Йорка за всю его многолетнюю историю. Между тем сам он происходил из штата Миссури и до тридцати-четырехлетнего возраста никогда не бывал в этом городе.
Для многих друзей Оскар Одд Ментир, или Одд, как его называли друзья, в течение долгого времени оставался самым знаменитым человеком в Нью-Йорке. Во время своего пребывания в Техасе несколько лет назад я обнаружил, что жители города Амарилло говорят только о двух людях в Нью-Йорке: об О.О.Ментире и репортере Артуре Брисбане.
Популярность Ментира была такой, что можно было просто приклеить его маленький портрет на конверт без всякого указания адреса или фамилии, опустить в почтовый ящик — и письмо оказывалось доставленным на его квартиру на Парк-авеню. Он получал одно такое письмо по крайней мере раз в неделю.