Пожалуй, самое незабываемое приключение доктору Гренфеллу довелось пережить в пасхальное воскресенье 1908 года. Обращение за помощью последовало от родственников человека, находящегося на расстоянии в 60 миль. Бедняга уже находился в агонии и должен был умереть, если не последует операция. Узнав об этом, доктор запряг в сани своих собак и устремился вперед.
Для того чтобы сократить время, он направился ближайшим путем через забивший залив лед. Внезапно направление ветра изменилось, и лед погнало в океан. Положение казалось безвыходным. Собаки, почуяв опасность, рванулись к берегу. Однако было уже поздно. Рыхлый лед не выдержал, и они нырнули в воду. Выхватив нож, доктор Гренфелл одним ударом разрубил постромки. Сани со всем снаряжением и теплой одеждой утонулим, а он с собаками оказался на оторванной от берега льдине. Оставшаяся на нем одежда превращалась в ледяной панцирь. Дул пронизывающий ветер, подступала ночь. Он почувствовал, что немеет от холода и что теперь ему суждено замерзнуть до смерти.
Оставался только один выход. Вытащив походный нож, он одну за другой убил трех своих собак. Сделав примитивное укрытие от ветра, он, дрожа от холода, завернулся в их пушистые шкуры, лег и всю ночь проспал на плывущей в океан льдине. С наступлением утра он вырезал собачьи кости, связал их вместе, сделав своеобразный шест, и привязал к верхнему концу свою рубашку. Обратившись в сторону дальнего скалистого берега, он принялся в отчаянии размахивать ею. Час проходил за часом, таяла всякая надежда на спасение. Льдину унесло слишком далеко, не оставалось и одного шанса из тысячи на то, чтобы его кто-нибудь мог заметить.
Внезапно ему показалось, что в ярком солнечном свете блеснул отблеск весла. Но нет! Это невозможно. Просто от долгого напряжения у него уже начало мутиться в глазах.
Но вот он опять увидел отблеск. Да, это было весло! Обходя льдины, к нему пробиралась лодка. Он был спасен.
Много и других испытаний выпало на его долю.
Когда я об этом спрашивал доктора Гренфелла, он резко протестовал:
— Не надо. Не надо делать из меня мученика. Это в конце концов было лишь забавное приключение. По крайней мере есть что вспомнить.
Знаменитая писательница скучала
от собственного шедевра
За пять столетий до рождения Христа греческий драматург Эсхил ставил в Афинах свои бессмертные трагедии. Но, пожалуй, с тех древних времен и до последнего времени ни одно представление не пользовалось таким успехом, как трехнедельная демонстрация в Нью-Йорке фильма, поставленного по книге "Маленькие женщины".
Даже на семнадцатый день премьеры фильма спрос на билеты был таким, что люди стояли за ними в длиннейшей очереди, протянувшейся на несколько кварталов. Покупатели, хлопочущие в это же время о рождественских подарках, смотрели на очередь с большим изумлением. Ничего подобного никогда не приходилось наблюдать во всей истории Нью-Йорка.
История написания этого сентиментального шедевра сама по себе звучит, словно сказка.
В свои ранние годы Луиза М. Олкотт была девчонкой-сорванцом, с настоящими мальчишескими ухватками. Даже повзрослев и заявив о себе, она не проявляла никакого интереса к девичьим проблемам и уж тем более не намеревалась писать о них. Однако ее издатель настоял на том, чтобы она написала книгу именно о девушках. Внутренне протестуя, она все же вынуждена была согласиться.
Сейчас в литературных кругах считается почти аксиомой, что если атвор не испытывает радости при написании произведения, то тем более не испытает радости при обращении к нему читатель.
Что касается Луизы Олкотт, то она не испытывала никакого удовлетворения от работы над книгой "Маленькие женщины". Она претила ей до того, что писательница едва могла сдерживать свое раздражение. Время от времени она откладывала в сторону перо, свистом призывала свою собаку и отправлялась бродить по ближайшему лесу. В иные дни, отбросив надоевшую рукопись, она спешила через весь город для того, чтобы провести какое-то время в извечных спорах со своим другом Ралфом Эмерсоном.