Многократно говорил вам,
Но скажу теперь я снова.
Он бывает как бы некой
Пребожественной, чудесной,
Световиднейшей купелью.
Он – кого найдет достойным –
Тех всецело обнимает
И внутри Себя содержит.
Как скажу, как изреку я
То, что с ними происходит?
Дай мне слово, о мой Боже,
Душу некогда мне давший!
Дух Божественный и вечный,
Если внутрь Себя кого-то
Восприимет, тех как Бог Он
Совершенно обновляет,
Обновив – воссозидает,
воссоздав – новотворит их[191]
Несказанно и чудесно!
– Как же Дух не приобщится
Их не чистоте и скверне?
– Точно так же, как не примет
Черноты железа пламя,
Но, напротив, сообщает
Все железу, что имеет,
Дух Божественный, нетленный,
Бесконечный и бессмертный,
Всем им дарует не тленье,
Сообщает им бессмертье.
Он как свет незаходимый
Всех соделывает светом,
В ком вселиться соизволит.
Будучи всецело Жизнью,
Жизнь с избытком[192] Он дает им.
Как с Христом одноприродный,
Как Ему единосущный
И Ему единославный[193],
С Ним всегда соединенный,
Он и им дает все это –
И они все совершенно
И во всем Христу подобны.
Ведь Владыка не завистлив,
Не боится Он, что смертный,
По Его же благодати,
Сам Ему же станет равен;
Не считает Он, что люди
Не достойны быть подобны
Божеству по благодати.
Нет, Он радуется сильно,
Утешается всемерно,
Видя нас, людьми рожденных,
Но по благодати ставших
Таковыми, каковым Он
Был и будет по природе[194].
Ибо Он – наш Благодетель,
И поэтому Он хочет,
Чтоб и мы такими были.
Если ж все мы не такие,
Не во всем Ему подобны,
Как мы с Ним соединимся, –
Говорит Он, – как пребудем
С Ним, не будучи такими?
Как Он в нас вселиться сможет,
Коль Ему мы не подобны?
Зная в точности об этом,
Постарайтесь воспринять вы
Все Божественного Духа,
Исходящего от Бога,
Чтобы сделаться такими,
О каких мы говорили –
И небесными всецело,
И поистине богами,
Как сказал Господь и Царь наш,
Чтоб Небесное вам Царство
Унаследовать навеки.
Если ж вы здесь не старались
И небесными не стали
И не станете такими,
Как хотите жить на небе,
Как хотите с Ним вселиться,
как войти хотите в Царство,
Воцариться, пребывать там
С небожителями вместе
И с самим Царем и Богом?
Так бегите же, спешите,
Подвизайтесь все усердно,
Чтоб Господь нас удостоил
Жить в Своем Небесном Царстве,
Пребывать с Христом-Владыкой,
С Ним соцарствовать, Который
Всякой славы и державы
И хваления достоин
Со Отцем и Духом ныне,
Непрестанно и во веки.
Гимн № 19
О точнейшем Богословии и о том, что не видящий Славу Божию хуже слепых (45:45)[195]
О мой Боже всещедрый, о Творец мой предивный,
Воссияй еще ярче неземным Твоим светом,
Чтобы радостью снова все наполнилось сердце!
Да, не гневайся, Боже, да, меня не покинь Ты,
Но святым Твоим светом озари мою душу,
Ибо свет Твой небесный – это сам Ты, мой Боже.
И хоть много различных мы имен Тебе дали,
Ты один пребываешь, ибо Сам Ты – Единство.
Это Божье единство несказанно, незримо
И неведомо всякой матерьяльной природе:
Мы, Его изъясняя, называем различно.
Эта Божья природа есть Единство в трех Лицах,
Есть единое Царство, Божество же и Сила,
Есть Единство в Триаде и Триада в Единстве.
Бог один, а не три их, но един Он в трех Лицах,
Однородных друг другу в существе и природе,
Равносильных всецело и всегда равносущных,
В единенье неслитно остающихся вместе,
В разделенье, напротив, нераздельных и слитных
Как Единство в трех Лицах, три Лица же в Единстве.
Ведь един есть Творец всех Иисус Христос Бог наш
Со Отцом Безначальным и Божественным Духом.
Триединство святое есть Единство в трех Лицах,
Три в Единстве неслитно, в трех Одно нераздельно,
То есть три есть Едино, а едино есть Тройца.
Разумей, покланяйся и всегда в это веруй!
То Единство, явившись, воссияв, озарив все,
Преподавшись, отдавшись, всяким благом бывает.
Потому это благо называем мы часто
193
Преп. Симеон использует классические богословские термины homofyes (единоприродный), homoousios (единосущный), homodoxos (единославный), употреблявшиеся Св. Отцами для вырпажения единства между Отцом и Сыном.
194
По учению восточных Отцов Церкви, человек благодаря обожению становится “по благодати” тем, чем Бог является “по природе”.
195
В оригинале 25 строк гимна написаны двенадцатисложным ямбическим триматром, а остальные строки (26–127) – пятнадцатисложным политическим стихом.