Вещественны те, что видишь,
Невещественны ангелы Божьи,
Итак, он стоит между ними –
Живой и двойной человек.
Среди чувственных он невеществен,
А среди невещественных – чувствен,
И как чувственного Я сделал
Господином всего, что видит,
И владыкой земли его.
Ему одному подчинил Я,
Как рабов, все земные творенья,
Чтобы он дела Мои видел
И Меня прославлял, Творца.
Как разумному же по природе
И способному умственно видеть
Я Себя ему видеть позволил,
Удостоив ангельской чести[217].
Разумей, что сказал Я тебе!
Человек двойной по природе,
Он чувственными глазами
Созерцал все Мои творенья,
А глазами ума он видел
Ежечасно Мой лик и славу
И беседовал он со Мной.
Когда же вкусил он от древа,
Нарушив Мое повеленье,
В тот же миг ослеп, оказавшись
В той смертной кромешной тьме.
От Меня он на деялся скрыться[218],
Но безумно он это задумал,
Ибо где он мог скрыться от Бога
И в каком же месте, скажи?
Но ты мыслишь теперь еще хуже
И еще неразумней, чем этот,
Будто Я от тебя скрываюсь,
Не хотя, чтоб ты видел Меня!
Если Я не хотел быть видим,
Зачем Я явился во плоти,
Зачем и с неба сошел Я,
Зачем стал видим для всех?
Не будь же совсем неразумным,
Оцени Мое снисхожденье
И пойми все Мои дела.
Первозданный Адам, ослепнув,
Обличен был Мною, Владыкой,
Покаянию был научен,
Но каяться не захотел,
Не смирился Адам нисколько,
А сказал: “Жена согрешила,
Которую Ты мне дал[219], Боже”,–
И так у него получилось,
Что причиной греха был Я.
Подобно ему, возложила
И жена всю вину на змия[220],
И никто из них совершенно
Не сознался в своем грехе.
Потому они и лишились
Несказанной сладости рая
И попали в чувственный мир сей
С бессловесными наравне.
Бессловесными из словесных,
Неразумными из разумных,
Матерьяльными из духовных
В этом мире стали они.
Чудо странное! Словно тело
И душа без глаз оказались,
Когда ослепла, и Бога
Созерцать уже не могла.
Но тело, хотя и ослепнет,
От души получает движенье[221],
А душа, если вдруг ослепнет,
От кого движенье получит?
Как душа сможет жить, ослепнув?
Никак, но навеки умрет.
Так и умерли, – говорю Я, –
Прародители по неразумью,
Оказавшись держимы тленьем,
Оба вместе сошли во ад.
Но, над ними сжалившись, свыше
Я сошел, по природе незримый,
И тяжелую плоть воспринял
И душу Себе приобрел.
Неизменно оставшись Богом,
Слово Божие стало плотью[222] –
От плоти приняв начало,
Человеком явилось для всех.
Почему же это Я сделал?
Потому что Адама Я создал,
Чтобы он созерцал Меня,
А поскольку ослеп он всецело,
И потомки его рождались
Ослепленными от слепца,
Для Меня нестерпимо стало
Пребывать в Божественной славе,
Презирая тех, кто ослепли,
Прельщенные змием коварным,
Тех, кого Я Сам сотворил.
И Я чувственным стал человеком,
Подобным всем чувственным людям,
Возжелав единенья с людьми.
Ты видишь, как Я желаю,
Чтобы люди увидели Бога,
Что Сам даже стал человеком
И сделался видим для всех?
Как же ты говорить дерзаешь,
Что Я от тебя скрываюсь
И совсем для тебя невидим?
Я сияю, а ты не видишь?
Но тайне великой внимай.
Видел Бога Адам – и жив был,
А когда преступил повеленье,
Он ослеп и сделался мертвым,
Не желая раскаяться вовсе
И сказать: “согрешил пред Тобой”.
За это он был справедливо
Осужден возвратиться в землю,
Из которой был создан и взят[223].
И хотя приговором стало
Все это для всех потомков,
Неизбежным, как наказанье,
Впрочем, это не наказанье,
А скорее добро для людей.
Потому что Я не позволил
Нетленному быть вместе с тленным,
Ибо хуже им, чем разлучиться,
Было б связанными пребывать.
И намного было бы хуже,
Если б зло бессмертным осталось
И в теле людей, и в душе.
Ибо если б душа человека,
Отпав от тамошней жизни,
На себе несла постоянно
Матерьяльное тленное тело
И с ним совершенно слилась,
Не хуже ли было бы это
221
Учение о том, что тело не имеет своего движения, но приводится в движение душой, подобно изложено Аристотелем (О душе 406ab). В патристической традиции это учение утвердилось довольно прочно.