Лишь одну бесплодную злобу.
Гимн № 22
О том, что возлюбивший Бога ненавидит мир (57:25)[240]
Тень меня покрывает, но я истину вижу:[241]
Ничего в ней другого, кроме твердой надежды.
А какая надежда? Та, что очи не видят[242].
Что же это такое? Жизнь, любимая всеми[243].
Ну, а жизнь – что такое, как не Бог, всех Создатель?
Полюби Его сердцем, ненавидь же весь мир сей[244].
Мир есть смерть: разве стоит то любить, что преходит?[245]
Гимн № 23
Путь к созерцанию Божественного света[246]
Кто хочет увидеть сей свет невечерний,
Тот должен всегда соблюдать свое сердце
От страстных движений, от помыслов скверных,
От гнева, смущения, клятв лицемерных.
Внимать себе должен и злобы не помнить,
Людей не судить даже в помыслах сердца,
Быть внутренне чистым, в словах откровенным,
Быть искренним, кротким, спокойным, смиренным[247].
Трапеза его пусть не будет богатой,
Молитву и пост да хранит неослабно.
И весь его подвиг, и дело любое,
И всякое слово – да будет с любовью[248].
Гимн № 24
Общее наставление с обличением ко всем: царям, архиереям, священникам, монахам и мирянам, изреченное и изрекаемое от уст Божьих (58:50)[249]
Подай, о Христе, мне в словах моих мудрость,
Божественный ум, просвещение свыше,
Ведь знаешь Ты слов моих немощь и бедность,
Мою непричастность всем внешним наукам.
Ты знаешь, что только Тебя я имею,
Познанием, мудростью, жизнью и словом,
Спасителем-Богом, защитником в жизни,
Дыханьем души моей, бедной и нищей.
Я – странник, пришелец, в словах неискусный,
А Ты – и надежда моя, и поддержка,
Покров мой, прибежище и утешенье,
Хвала моя Ты и богатство и слава.
От мира меня захотел Ты исхитить,
О Слово и Бог, по Твоей благодати,
Хоть я недостойный, ничтожный и странник,
И хуже людей и зверей бессловесных.
Дерзая на милость Твою, умоляя,
Прося, припадая к Тебе, говорю я:
Дай верное слово, дай силу, дай крепость
Сказать всем, кто служат Тебе как Владыке –
Князьям и рабам, совершителям таинств,
Которые мнят, что Тебя они видят,
И служат Тебе, всех Царю и Владыке.
О люди! Цари и все сильные мира,
Священники, архиереи, монахи
И люди всех званий, чинов и сословий[250],
Послушать меня не сочтите излишним,
Мой голос услышьте и слову внемлите,
Хоть я человек совершенно ничтожный.
Откройте мне уши сердец ваших, люди,
Услышьте, познайте, что Бог говорит вам –
Бог всех неприступный, един Вседержитель,
Предвечный, Который рукою содержит
Всю землю и все, что на ней существует[251].
Цари! Хорошо, что ведете вы войны
С народами дикими, если при этом
Вы сами языческих дел не творите,
Обычаев, нравов, советов, решений,
В делах и словах если вы не отвергли
Меня, всех Царя и Владыку вселенной.
Но лучше б вам было блюсти Мое слово
И, строго храня все Мои повеленья,
В блаженнейшей бедности[252] жить безмятежно!
Что пользы страну защищать вам от рабства,
Самим же всегда оставаться рабами
Страстей и пороков и бесов лукавыз,
Своими делами себе уготовав
Огонь нестерпимый и вечную муку?
Все те хороши и дела, и поступки,
Что ради Меня человек совершает
И ради любви и из милости к ближним.
Но прежде себя пусть помилует каждый,
Слова Мои все соблюдать пусть стремится,
Всегда принося покаянье от сердца
Во всем, что, конечно, им сделано раньше,
И не возвращаясь к подобным поступкам.
Всегда пусть в словах пребывает Владыки,
В Моих повеленьях и строгих законах;
Пусть все соблюдает он даже до смерти,
Ни словом одним, ни единой чертою[253]
Из книг и Писаний не пренебрегая.
Вот это – Мне жертва, вот это – дары Мне,
И благоуханье и приношенье:
Без этого вы – всех язычников хуже!
Епископы, главы епархий, познайте:
Вы – образа все Моего отпечаток[254],
Поставлены вы говорить предо Мною,
246
Настоящий гимн, написанный двенадцатисложным ямбическим триметром, не входит в корпус “Божественных гимнов” преп. Симеона. Он является поэтической эпиграммой к “Слову о трех образах внимания и молитвы”, которое в рукописной традиции приписывается преп. Симеону, однако в действительности принадлежит другому автору (предположительно, оно написано в XIII в.). Является ли настоящий гимн подлинным произведением преп. Симеона, присоединенным к неподлинному “Слову”, или же автор “Слова” написал гимн в стиле преп. Симеона – ответить на этот вопрос сложно. Во всяком случае, и по стилю, и по ритмике, и по содержанию, настоящий гимн настолько близок к подлинным поэтическим произведениям преп. Симеона, что может с большой долей вероятности считаться принадлежащим его перу. Мы переводим этот гимн по тексту двух рукописей XIV в. (Vatic. gr. 658; Vatic. gr. 730). Название гимна принадлежит иеромонаху Пантелеимону (Успенскому).
249
Этот большой (свыше 400 строк) гимн, написанный двенадцатисложным ямбическим триметром, является своего рода духовным завещанием преп. Симеона. В гимне со всей яркостью проявилось негативное отношение автора к епископам, клирикам и монахам его эпохи, которых он обвиняет в гордости, надменности, отсутствии благоговения, лицемерии, корыстолюбии, взяточничестве, жадности, симонии и других пороках. Подобного рода оценки, очевидно, нельзя считать вполне объективными, хотя бы потому, что в течение многих лет преп. Симеон находился в оппозиции большинству архиереев Константинопольского патриархата: это противостояние не могло не наложить отпечатка личной обиды на его отношение к высшей церковной власти. Несмотря на сказанное, обличения преп. Симеона в адрес духовенства не являются необоснованными: то, что он пишет, в той или иной степени соответствует действительности, а потому сохраняет актуальность и по сей день.