Выбрать главу

Через некоторое время послышались звуки барабанов. Скорее всего, это было сигналом для начала погребального ритуала, потому что как только они раздались, вперед вышло несколько абсолютно седых старцев с распущенными по плечам волосами и длинными белыми бородами. На них, кроме намотанной на бедра в виде брюк белой ткани, ничего не было. И вот эти старцы, напевая что-то и покачиваясь из стороны в сторону, начали обходить сооружения из бревен. Сделав несколько кругов, один из жрецов (именно так я их идентифицировала) подошел к Камалу, дав ему что-то, что он бросил в озеро. Теперь уже Камал ходил возле постамента, на котором лежало тело его отца. После того как мальчик сделал пять кругов, ему вручили горящий факел. Но к моему удивлению он не подошел к бревнам, а посмотрел на свою мать. В его взгляде читалось столько горя. Мне показалось, что он вот-вот расплачется, но парень держался. Его же мама, обернувшись к стоящей рядом с ней женской фигуре, обняла ее, а потом и двух девочек, подарив им браслеты, которые она тут же сняла с себя. Подойдя к своему сыну, женщина поцеловала его в лоб и, что-то шепнув на ухо, пошла к постаменту, на котором лежал ее муж. И вот она уже на него поднимается и садится в изголовье умершего, положив его голову себе на колени. Ее белый наряд, от лучей заходящего солнца, становится красным.

Оглянувшись по сторонам, я посмотрела на другие постаменты с телами. Больше ни на один из них не взошла ни одна женщина. Мой взгляд вернулся к матери Камала. Женщина явно не собиралась уходить оттуда. Она спокойно сидела, перебирая волосы своего погибшего мужа. И вот ее сын делает первые шаги к сооружению из бревен. Я вижу, как дрожит горящий факел в его руках. Мальчик не сводит взгляда со своих родителей. Неужели он собирается поджечь сооружение? Затаив дыхание я испугано следила за происходящим, не веря в то что вижу.

— Не вмешивайся?

Вздрогнув, я посмотрела на стоящего возле меня мужчину. По мере того как Камал шел вперед, я также сделала несколько шагов следом за ним, чтобы остановить мальчика и не допустить свершения убийства. Вижу же, что он не хочет этого делать. Его явно заставили. Но зачем?

— Его надо остановить.

— Нет! Это ее выбор. Лучше умереть в очищающем огне, чем стать божьей рабыней, — в голосе мужчины послышались печаль и горечь. Значит и ему ничего человеческое не чуждо, и он не такой уж гад, как мне показалось вначале.

— Кем, кем? — пока у дяди Камала нормальное настроение, я решила переспросить, что именно он имел в виду.

— Неважно. Не вмешивайся.

— Почему она должна это делать? — я все еще не могла понять, зачем молодой женщине сгорать заживо. Что может быть хуже этого?

— Далиты осквернили ее. И теперь никто не впустит Дарху в свой дом и семью, чтобы избавить от позора.

— А Камал? Он же ее сын?

— Он правитель. Поэтому в первую очередь должен следовать традициям. А по традициям, вдова, оскверненная мужчиной, должна стать божьей рабой в одном из храмов. Только так она сможет очистить свою душу.

— И все?

Пока мы разговаривали, Камал дошел до постамента и поджёг один его край. Нехотя огонь стал пожирать предложенные ему дары. При этом я видела, как мальчик, рукавом свой туники вытирая слезы, пошел ко второму углу.

— Нет. Если кто-то ее возьмет себе женой или рабыней, чтобы она служила новому дому, ее душа также может очиститься.

— Так почему же вы или кто-то другой ее не возьмет к себе чтобы спасти?

— Я близкий родственник ее покойного мужа. Мне нельзя. Ну а зачем она другим? Тем более опозоренная. За это можно вызвать гнев богов на свой дом.

Вот уже и второй край строения горит. Огонь скоро доберется и до женщины. Наблюдать за этим я больше не могла. Как и допустить смерти несчастной.

— Я не боюсь гнева ваших богов.

Желая меня остановить, мужчина схватил на закидку. Недолго думая, я выскользнула из нее и задрав юбку повыше, бросилась вперед, спасая женщину от смерти и глупых предрассудков. Она начала кричать, прося ее отпустить. Но, несмотря на ее сопротивление и нашу с ней разную весовую категорию, мне все же удалось стащить ее вниз, до того как загорелась наша одежда. Как только мы отошли от костра, женщина опустилась передо мной на колени, сложив руки над головой.