К маю 1777 года большая часть денег, вырученный осенью в южном Китае, была мною успешно освоена. Надо сказать, десятки тысяч рублей потратили не зря, грех жаловаться. Кроме выпуска оружия, по которому мы смело могли считать себя самой милитаризованной страной Азии, ещё бы солдат к этому оружию, за зиму сделали очень много. Я, честное слово, ещё десять лет назад не поверил бы, что силами пары тысяч мужчин можно поднять такие стройки. Во-первых промышленность удваивала производство каждые два месяца. Оружейный заказ Чан Кая мы давно выполнили, с учётом зимних трофеев, даже перевыполнили. Выпуск ножей, наконечников стрел, лопат, борон и плугов, топоров и пил, прочей житейской мелочи, несмотря на огромный рост, разбирали прямо с завода.
После разгрома китайской армии аборигены осмелели и потянулись закупать нашу продукцию, от них не отставали и переселенцы. Крестьяне готовились к посевной, вогулы закупали оружие круглый год, горожане, при наличии неплохих заработков на заводах, собирались строить и расширять своё хозяйство. Я как-то посчитал по одной улице, из сорока домов расширяли свои владения различными пристроями, сараями, конюшнями и тому подобное, тридцать три хозяина. Так, что вырученные осенью деньги здорово оживили деловую активность горожан. Но, к весне я стал побаиваться истощения кошелька, слишком затратные работы мы финансировали, деньги, на которые я рассчитывал продержаться пару лет, подозрительно быстро таяли. Конечно, ещё двадцать тысяч рублей и сто килограммов лян серебром лежали в моих закромах. Ещё центнер золота в сундуках и полтысячи собольих шкурок, не считая прочей меховой рухляди, были отобраны для подарков императрице.
Хотя официально никаких налогов мы не брали с жителей Владивостока, в городскую казну понемногу стекались денежные ручейки, пока тонкие и неуверенные. Кроме платы Вани Махова за аренду судов и пленных китайцев, поступали платежи за пленников от нескольких крестьянских хозяйств и двух десятков городских частников. Большинство же китайцев работали за гроши, фактически на меня — на угольном разрезе, добыче руды, городском хозяйстве. В консервное производство я их не пускал, там трудились женщины, Махов лишь обеспечивал консервный завод морепродуктами. Именно консервированную рыбу и крабов я надеялся привезти в Петербург, удивить избалованных вельмож не только самим фактом консервирования, но и невиданными продуктами, вроде кальмаров и крабов. Едва мы пережили зиму и убедились, что призрак голода отступил, мы тут же ввели заградительные пошлины на торговлю любыми привозными продуктами, кроме тех, что выловили в море наши рыбаки или вырастили русские крестьяне. Причём, пошлины были нехилые, в сто процентов стоимости товара.
Учитывая, что русскими считались православные, дауры начали креститься целыми селениями. После записи в церковную книгу, где по моей просьбе указывалось и российское подданство, крещёные дауры бойко везли на рынок свои продукты. А вырученные средства полностью оставались во Владивостоке, в уплату за наши товары, пока исключительно хозяйственные. Но, окружающие аборигены только в этом и нуждались, по книгам Николая Задорнова, до середины девятнадцатого века железо в Приамурье будет крайне редким товаром и очень востребованным. Да, многие инородцы опасались креститься, предпочитая выплачивать пошлину, те же рыбаки с озера Ханка, поставлявшие нам даже живых пресноводных креветок. Тунгусы, дючеры, айны, и прочие малые народы, тоже не спешили с крещением, продавали нам добытую дичь и рыбу. Из таких небольших, но, постоянных источников доходов и формировалась городская казна.
Я не сомневался в быстром экономическом росте города. Мы снова проходили те же самые ступени развития, как в Таракановке, но, с большим размахом и результатом. Наши ружейные мастерские вышли на прежний, Прикамский уровень производства, в двести ружей за месяц. Это одноствольных ружей только двести, к ним надо добавить полсотни помповиков и сотню двустволок. С января начали производство револьверов, пока в пределах сорока штук в месяц. Палыч хотел вооружить револьверами каждого взрослого мужчину в городе, пожелавшего иметь оружие. Как раз на продаже ружей и патронов мы учились зарабатывать серебро и во Владике, продавая их только за деньги и только русским, в смысле, крещёным. У башкир давно были свои 'Луши' или помповики.