Специально закупали осенью зерно у китайских торговцев, рисковавших приплыть к нам на своих корабликах. Даже в восемнадцатом веке китайские торговцы превзошли своей расторопностью любых конкурентов. Мы едва успели отстроить первые бараки, усиленно распахивали склоны сопок, а первые торговцы уже причаливали к побережью бухты. Что характерно, по-русски многие китайцы понимали вполне достаточно, чтобы быстро обернуться и привезти заказанные товары. В первую очередь, семена и продукты, рыболовные сети и поросята.
Платил за всё, к чему привыкли во время долгого пути, естественно, я, из общинной, или 'воеводской' казны. Народ был не избалованный, крестьяне привыкли к жизни в общине, где всё принадлежит 'обчеству'. Рабочие были приписные или крепостные, где опять же за всё платит казна или хозяин. А башкиры с вогулами, в принципе, ничего и не просили. Они очень быстро разобрались в обстановке, благо инструмент и оружие был у каждого мужчины, и, небольшими группами в несколько семей стали расселяться в окрестностях. Практически безлюдных, к нашему удивлению. Конечно, перед отъездом, старшие этих поселенцев, в обязательном порядке приходили ко мне доложиться, получить благословение, и, договориться о взаимопомощи. Посему, на моём обеспечении вскоре остались почти исключительно жители Владивостока и несколько русских крестьянских хозяйств, обосновавшихся поблизости. Пришлось изрядно растрясти остатки трофейной казны, выделяя кредиты под закупку посадочного материала. Зато уже сейчас никто не сомневался в отличном урожае, многие присматривали себе делянки под расчистку новых полей.
Это о хлебе насущном, остальные дела шли не хуже. С пониманием того, что каждый наш шаг становится известен соседям, особенно китайцам, то бишь, маньчжурам, пришлось смириться. Хотя, для моих спутников в этом ничего непривычного не было, люди понимали, что живут на виду у других, соответственно, старались вести себя так, чтобы не было стыдно за свои поступки. То, что соседи могут быть не всегда дружелюбными, тоже понимали все, даже женщины и дети. Потому, о бдительности напоминать не приходилось, люди привыкли за время пути к опасности, мужчины почти не расставались с оружием, но без параноидального ожидания вражеского нападения. Вогулы почти сразу после обустройства отправились в леса, добрая половина башкирских семей расселилась в лесостепи, к югу от Владивостока. Народ обживался, как в старом доме, с интересом общаясь с немногочисленными аборигенами. Вооружённых конфликтов пока не возникало, во многом благодаря нашей идеологической обработке за полгода пути. Но и экономический эффект сыграл свою роль, всем поселенцам мы выдали немного трофейных ножей и топоров для обмена, рекомендуя торговать с соседями, а не ссориться. Собственно, вогулы и башкиры в таких рекомендациях не нуждались, они как раз сходились с аборигенами очень легко.
Так, что в самом Владивостоке остались практически одни мастеровые и большая часть русских крестьян. Не считая, естественно, китайских пленных. Пока русские строили себе жилища, кита йцы быстро установили себе бараки и перешли в подчинение к корабельщикам. Первым делом, мы решили оборудовать наши верфи, где и осела добрая треть китайцев. Сначала, как строители, затем, уже в качестве корабельщиков. Под чутким руководством товарища Клааса и семейства корабельщиков Нифантьевых были заложены два морских двухмачтовых кораблика, близких по конфигурации к шлюпу, с перспективой установки парового двигателя. Строить решили из сырого дерева, ждать, пока подсохнет деловая древесина, не было времени. Мы спешили, но соскучившиеся по настоящей работе корабельщики превзошли наши ожидания. Люди работали не за плату, а вкладывали всю душу, пропадая на верфях круглые дни напролёт.
Остальные китайские рабочие легко и быстро, в течение прошлой осени, выстроили кирпичный завод, позволивший нам не только все избы оборудовать русскими печами и каминами. Уже весной, после обеспечения теплом жилых домов, выстроили настоящую домну и две плавильных печи. Домна, увы, пока простаивала. Зато печи всё лето активно работали, переплавляя трофеи. Ещё зимой наши разведчики обнаружили выходы каменного угля в тридцати верстах от Владивостока. Много успели привезти на санях, летом наловчились сплавлять по речушке, теперь проблем с топливом не было. Проблема была одна, зато какая! Нет железа, не нашли нигде даже малейших признаков железной руды. Самое страшное, мы с Палычем не знали, есть ли руда эта на Дальнем Востоке вообще.