Отсутствие железной руды низводило наше поселение до обычного торгового порта, каких на побережье Китая и соседней Кореи предостаточно. Перспективы развития никакой, даже строительство рыболовного и торгового флота не окупится, сейчас китайцев и японцев мало, экология отличная, им вполне хватает рыбы, выловленной у своих берегов. Без железных дорог морепродукты продавать некуда, а железа у нас нет! Да, организовали мы патронное производство, весной начали делать стекло, собрали все привезённые станки. Организовали радиомост, посадив на вершине Уссурийского хребта дежурных радистов, работавших вахтовым методом. С ними ежемесячно отправлялись смены охотников, а наши доморощенные геологи отправляли только образцы, намереваясь жить в заимке до глубокой осени. Очень ладно получилось с горной заимкой, оттуда по цепочке радисты почти ежедневно передавали новости от Владивостока до Белого Камня. Постоянная связь не только сплачивала нас, она давала силы и уверенность трём нашим крепостям на Амуре.
Всю прошлую осень мы напряжённо ждали ответной карательной экспедиции китайцев, да и этим летом постоянно отправляли разведчиков на озеро Ханка. Братья Фарис и Зишур Агаевы, после обучения у Палыча, настоящую разведывательную резидентуру там организовали, под видом закупки риса и рыбы. Переправили на озеро восемнадцать трофейных корабликов, на которых нанятые китайские артели ловили рыбу, коптили, вялили и отправляли к нам. Но, как ни странно, никаких передвижений войск у наших острогов на Амуре за год не наблюдалось. В ожидании военных столкновений мы удвоили количество боеприпасов в каждой крепости, теперь на пушку там приходилось семьдесят выстрелов, на миномёт — сотня снарядов, а стрелки получили сотню же патронов каждый. Гарнизоны нынче летом мы поменяли, отправили нести службу новичков, оставив комендантов прежними. Впрочем, все они люди ответственные, понимали, что новую смену надо натаскивать 'старичкам', до десятка опытных бойцов остались в каждой крепости. Прижились, завели себе жён, купили их у родителей в прибрежных селениях дауров.
На половину пушек мы установили прицелы, полученные от Никиты, и выучили за год два десятка неплохих артиллеристов, из числа молодых парней, не только из заводских семей. Среди наводчиков оказались четверо настырных вогул, недостаток образования с успехом компенсировавших великолепной зрительной памятью. Вогулы просто запоминали необходимые углы возвышения для каждой дальности выстрела. Наши сто миллиметровые орудия стреляли на два километра вполне прицельно, двумя видами снарядов — фугасными и осколочными. На близкие расстояния до 300 метров неплохо стреляли картечью, получая конус рассеивания на такой дальности до полусотни метров, практически сплошного поражения. Конечно, для борьбы с пехотой и конницей, на больших расстояниях подошла бы шрапнель. Но, пока мы даже не пытались заниматься разработкой шрапнельных трубок, хватало более важных проблем. Тем более, что жизнь текла довольно мирно, высокому китайскому начальству явно было не до нас. Торговцы приносили слухи о вялотекущих войнах, что вела Срединная Империя на юге и западе. С их рассказов, там действовали якобы полумиллионные армии, в чём мы с Иваном сильно сомневались.
Наши охотники во всех пяти селениях, это вместе с горной заимкой, за зиму добыли в общей сложности только соболей сто двадцать шкурок, мы их закупали по пятьдесят рублей серебром. У своих охотников, а у местных племён закупочная цена не поднималась выше пяти рублей, однако умельцы за год прикупили почти полтысячи собольих шкурок. Будет, с чем отправлять караван в Таракановку, если мы определимся по закупке железа в Барнауле. Пока мы ждали сообщений о прибытии второго каравана поселенцев. По письму, что отправил Вовка с первым караваном, новые переселенцы вот-вот должны были выйти к Белому Камню. Да, невольно покачал я головой, вспоминая, какими вышли переселенцы первого каравана к Амуру поздней осенью прошлого года. Голодные, полуобмороженные, измождённые, как бежавшие из концлагеря пленные. Дошли, можно сказать, на одних нервах. За зиму размякли душой, познакомились с аборигенами, с айнами и даурами, орочами и тунгусами, немногочисленные селения их окружали город. С наступлением весны вогулы отправились на север, чтобы отстраивать селения для родных, в двадцати-тридцати километрах от нас. Двенадцать крестьянских семей, примкнувших к нам в Таракановке, ещё в феврале ушли из города. Они отстроили четыре хутора неподалёку, опасаясь далеко селиться в незнакомых местах. Башкирские семьи откочевали на запад, в луга с сочными травами, занимались любимым делом, скотоводством. В городе поселились одни рабочие с семьями и две сотни бойцов, вогул и башкир.