Собрав убитых и раненых, два дня противник отдыхал, видимо, осмысливая дальнейшие перспективы осады. Потом начались вялотекущие имитации атак, в них, боясь повторения ужасных потерь первого штурма, солдаты просто ложились на землю после первых выстрелов осаждённых. Учитывая, что командиров, пытавшихся поднять свои отряды в атаку, наши парни отстреливали в первую очередь, на этом штурм и заканчивался. Китайские солдаты подбирали тело убитого командира и, с чистой совестью, возвращались в лагерь. Думаю, после недели ежедневных атак, смертность командиров в обеих китайских армиях заметно превысила солдатскую. Вряд ли это прошло мимо внимания генералов. Хотя, войску, осаждавшему крепость Ближнюю, скоро стало не до осады. К этому времени конница Ильшата добралась до нашего острога. Пользуясь радиосвязью, Фаддей согласовал с командиром кавалерии совместные действия.
В результате их замысел полностью удался. В назначенный час, рано поутру, башкирские всадники ворвались в тылы китайской армии. Большую часть своего пути они прошли без шума, вырезая редкие посты охраны и зазевавшихся тыловиков. Реальное сопротивление башкиры встретили возле генеральских шатров, от отряда охраны командующего. Пока часть кавалеристов расстреливала сопротивлявшихся солдат, спешившиеся разведчики подобрались к самому сердцу лагеря. Учитывая, что я не просил захватить китайских командиров живыми, шатры главных полководцев просто забросали гранатами, расстреляв всех выживших. Разрывы гранат стали сигналом для осаждённых, поддержавших вылазку кавалеристов миномётным и артиллерийским огнём. Благо, за время осады передовые позиции врага пристреляли отлично.
Не надо быть пророком, чтобы предсказать действия солдат, оставшихся почти без командиров, когда их начали расстреливать со всех сторон. Шквальный артиллерийский огонь с фронта наложился на взрывы гранат в центре, беглую стрельбу в тылу. Началась откровенная паника, о сопротивлении никто не думал, солдаты разбегались, сметая немногочисленных командиров, пытавшихся сохранить порядок. Бойцы Ильшата не преминули воспользоваться этим, разъехались небольшими группами по расположению китайской армии, расстреливая всех, кто походил на командиров. Молодцы, правильно обучил их Ильшат, пора ему полковника присваивать! Под шумок, в осаждённую крепость провели вьючных лошадей, доставивших дополнительный боезапас. Бегство китайцев быстро перешло в повальное, преследовать их кавалеристы не стали, ограничившись зачисткой территории вражеского лагеря. Нет, всех подряд наши бойцы не убивали, только тех, кто пытался сопротивляться. В лагере, кроме тяжелораненых, к удивлению башкир, остались сотни три китайских солдат, не ставших убегать.
Позднее мы узнали, что такому количеству пленных обязаны своей щедрой плате китайским рабочим. Те из прошлогодних пленников, кого мы не взяли на работу, естественно, в большинстве своём, вновь попали в солдаты. Их воспоминания об упущенной возможности работы на варваров, рассказы о размере платы нанятым пленникам, сильно разложили сослуживцев. Тем более, что за год во Владивостоке успели побывать не меньше десятка китайских торговцев. Они разговаривали с нашими рабочими, те подтвердили, что получают оговорённую плату и питание полностью. Эти разговоры дошли до солдат, сыграв роль катализатора. Ещё бы, получать за солдатскую службу, подвергаясь опасности гибели, в пять раз меньше, чем сдавшись в плен! Как вы полагаете, какие мысли бродили в головах вечно голодных китайских пехотинцев?
Уже после обеда из крепости выехали трофейные команды, а здоровые пленники принялись хоронить мёртвых. С нашей стороны погибли два бойца, три десятка получили ранения. Китайцы похоронили немного своих, сто семьдесят погибших и умерших от ран. Полтысячи тяжелораненых и больных в течение недели пленные развезли по окрестным деревням, лечить бывших врагов наши ребята не собирались. Всё-таки, восемнадцатый век, а не двадцать первый, да и лекарей у нас не было, никаких. Оставшихся пленников загрузили трофеями — пушками, запасом пороха, одеждой, доспехами, оружием и прочим барахлом, под конвоем двадцати кавалеристов, в большинстве раненых, отправили во Владивосток. Это я попросил по рации доставить в город пленных, пока не наступила зима, хоть бараки для них отстроить надо до холодов.
Когда я обсчитал необходимые затраты на найм рабочих, настроение резко упало. Даже при мизерной плате китайским рабочим мы рисковали не дотянуть до продажи первой продукции. Как минимум, в течение года нужно было выполнить две несовместимые задачи. Первая — развить добычу руды и угля, выплавить сотни тонн железа, из которого изготовить десятки паровых двигателей и сотни ружей. Вторая задача состояла в том, чтобы дотянуть до поступления средств от продажи добытых мехов, либо начала продажи оружия. Это не меньше года, продавать меха в Сибири было невыгодно, выходило в десять раз дешевле, нежели в Петербурге. Причём, денег в нашей казне оставалось впритык, чтобы прожить зиму. Мы совершенно забыли, что будущим летом закончатся трёхлетние контракты наших учителей. Обещанные по контракту одежда и питание у них были, но выплатить им по четыреста восемьдесят рублей за два последних года уже сейчас нереально. Общая сумма выплат составит почти пятнадцать тысяч рублей, мехами тут не отделаться. Такие, вот, пироги получались. Обманывать ребят ожиданием мне было совестно, давать часть выплат натурой, стыдно. Тем более, что честная расплата по договору станет лучшей рекламой нашему предприятию.