Поведение руководства Беловодья, законы, реклама и проповеди немногочисленных священников, по давно достигнутой договорённости, направлялись в общем русле восхваления трудолюбия, мастерства и честности. Поэтому девятичасовой рабочий день подавался не наградой, а препятствием, которое истинный рабочий обязан обойти. Мол, барон рассчитывает на слабаков, не способных долго работать, а добрый рабочий сможет больше трудиться. Если нельзя на рабочем месте проводить больше 9 часов, хороший хозяин "доберёт" в родном хозяйстве, сделает из дома картинку, обустроит свой квартал, например. Предвосхищая теорию Дарвина, мы с Иваном пустили лозунг, "Труд сделал из дикаря человека", на фоне окружающих первобытных племён, исключительно доступный для понимания русских рабочих. Теперь любой лентяй или бездельник рисковал получить прозвище дикаря, людоеда и тому подобное. Так, что атмосфера в городах была исключительно рабочая, бездельники по улицам не шлялись, о нищих и попрошайках даже речи не шло. Зато города и улицы на острове стремились перещеголять друг друга в красоте, чистоте, порядке. А мы не жалели денег на рекламу и поощрение умельцев.
Рабочие руки, даже неквалифицированные, требовались повсюду. Поэтому без дела могли бродить исключительно лентяи и преступники, которые на улицах долго не задерживались. Немногочисленная полицейская служба, при помощи уличкомов, быстро вылавливала тунеядцев. Если после первого предупреждения задержанный не делал выводов, при повторном задержании он отправлялся добывать уголь на два месяца. В угольном разрезе ему была обеспечена постель, кормёжка и кое-какая зарплата. Фактов третьего задержания бродяг и тунеядцев было крайне мало, все они уплывали осваивать тихоокеанские острова, обозначать русское присутствие. Работать там никто не заставлял, лежи, как в рекламе, на песке, и ешь кокосовые орехи, если самого аборигены не схарчат. Немногочисленных беловодских калек, оставшихся без родных, прибирали к себе церковники, но, не на паперть, а на лёгкие работы. Где-то сторожить, где-то дворничать, и тому подобное. В перспективе, мы с Гермогеном планировали открыть богадельню для немощных, таких пока не набиралось и десятка.
Выжимки и отходы сахарного производства брал себе Палыч, быстро ставший гигантом винокурения. Его фирменный напиток "Белый ром" и постоянно обновляющийся ассортимент более слабых продуктов, за год успел прославиться по всей Юго-Восточной Азии. Теперь наши торговцы везли в трюмах три обязательных беловодских товара: ружья, сахар и ром. Красивые бутылки крепкого напитка и недорогая цена сильно потеснили конкурентов, а за качеством следил специальный контролёр, не допускавший изменения сорокаградусности напитка. Однако, недорогая цена была лишь для экспортного продукта, спиртное в баронстве стоило в несколько раз дороже и употребление его в общественных местах, кроме огороженных закусочных и кабаков, повсеместно запрещено. Пьяные старались пробраться домой незаметно и тихо, ибо уже семерых хронических любителей спиртного, попавших мне несколько раз на глаза, я выслал из города, запретив появляться в нём три года. За этим последовал запрет, горьким пьяницам и немногочисленным наркоманам, жить в селениях с количеством жителей более ста человек. Аналогично поступали и с приезжими, тем, кто попадался в невменяемом виде дважды, запрещали сходить на землю острова, пей на корабле.
Бансы, на которые мы возлагали большие надежды, продвигались у азиатов медленно. Большая часть консервов пока шла на внутренний рынок, для наших моряков и складские запасы гарнизонов. Зато с каждым рейсом их всё больше стали брать в портах, как правило, европейские мореплаватели. Цены мы не задирали, довольствуясь ста процентами прибыли, понемногу Невмянск стал популярным местом, где европейские мореходы запасались провизией. Тем более, что все знали об отсутствии любых торговых пошлин в столичном порту на ближайшие двадцать лет. Вслед за голландцами, французами, заглянули "на огонёк" наши "соседи", испанцы из Манилы. Очень полезные гости, расплачивались исключительно золотыми и серебряными монетами. В расчёте на подобных гостей, Палыч на собственные доходы выстроил в порту две роскошные гостиницы, в которых наличествовал весь спектр услуг. От горячей воды и канализации, до телефона в каждом номере и радиоприёмника в коридоре. Как раз испанцы и рискнули первыми провести у себя в Маниле телефон, это был наш второй крупный проект, после телефонизации Невмянска и Железного.