- Отлично, - Никита передаёт рупор профессиональному глашатаю, который бодро начинает озвучивать адреса лавок Лушникова и вербовочного пункта РДК. Чувствую, наше выступление закончилось, пора выбираться домой. Никита кивает головой и выводит меня с трибуны сразу к ожидающим экипажам. Там уже распоряжается Лушников с приказчиками, решают вопросы торговой пошлины, разгрузки кораблей и прочие обязательные хлопоты. В нашем экипаже уже стоят два сундука с самыми ценными грузами, мы с Никитой усаживаемся туда же. Знаю я русский порядок, едва отвернёшься, приделают ноги к дальневосточным сувенирам.
С территории порта за нами выехали едва не десять экипажей, заполненных самыми ценными грузами и образцами. Основную выгрузку товара начнём через пару дней, после подготовки складов и грузчиков. На рейде товары будут в большей безопасности, чем в портовых складах. После короткого обеда, Никита повёз меня по нужным людям. Начали с Михаила Дмитриевича Чулкова*, секретаря коммерц-коллегии, подготовившего государыне обширную петицию о пользе дальневосточной добычи мехов и необходимости экспансии на восток. За его спиной стояли такие промышленники, как пресловутый Григорий Шелихов. Именно в тандеме с ним Никита и протолкнул свои записки о приращении богатства русского амурскими землями.
Чулков принимает нас на службе, в небольшом аккуратном кабинете, не успев выпустить перо из рук. Я обратил внимание, что пальцы правой руки запачканы чернилами, похоже, этот Михаил Дмитриевич рабочая лошадка, человек стоящий, коли своим трудом добился немалого поста. Да и общение с ним происходит в деловой манере, совсем не характерной, по моим наблюдениям, для этой эпохи. Говорим долго и о многом, Никита согласовывает технические и процедурные моменты, как говорится в армии, подход - отход - отдание чести. Я коротко раскрываю наши планы, оставляю дорогие сувениры, предлагаю вступить пайщиком РДК на "особых условиях", в случае нашего успеха. Михаил Дмитриевич ведёт себя достойно, руки при виде богатства не трясутся, думает о деле, и, все заманчивые предложения оставляет на потом, когда государыня примет нужное нам решение. Он заметно удивлён нашими предложениями, мы не просим денег у государства, не просим монополии на освоение богатств. Наоборот, предлагаем вовлечь в РДК максимальное число пайщиков, независимо от их статуса. Поведение, надо сказать, не характерное для нынешних промышленников, всячески стремящихся захватить монополию на выгодную торговлю.
Следующие два дня походят один на другой, мы с Желкевским объезжаем нужных и важных людей, самого разного калибра, от вторых секретарей, которым достаточно сотни рублей, до вельмож Строганова и Демидова, и далее, к генерал-прокурору А. А. Вяземскому. Никита отлично поработал в столице за десять лет, фамилии Лушникова и Кожевникова у многих практичных людей на слуху. Ружья и револьверы, телефоны и пароходы заметно поколебали великосветские устои. А уж крупнейших русских заводчиков такая продукция интересовала ещё пять лет назад. Тем более, что Строганов второй год выпускает свои пароходы, а Демидов закупает паровые двигатели с насосами для своих рудников в Таракановке. И Никита смог объединить этих торгово-промышленных гигантов для строительства первой в столице железной дороги.
Вернее, дороги будет сразу две, одна в Петродворец, другая в Гатчину. Как мы планировали несколько лет назад, Желкевский нашёл подходы к наследнику Павлу. Не просто занял место в свите немногочисленных лизоблюдов, а целенаправленно меняет мировоззрение будущего императора. Зная, что в нашей истории Павел сделал из Фридриха Прусского себе кумира, в силу того, что пруссак смог добиться внешнего порядка в государстве и чёткого исполнения приказов, Никита старался привлечь внимание тяготевшего к порядку и строгому соблюдению правил Павла к механизмам. От тупых солдафонов Фридриха Павел, с незаметной подачи Желкевского, всё больше разворачивался к чёткой работе машин и механизмов.
Никита регулярно устраивал скучающему наследнику экскурсии на свои предприятия, играя поначалу на его самолюбии, поскольку никого посторонних на оружейные заводы Желкевского не пропускали. Павел много читал, чем Желкевский воспользовался, подсунув наследнику новомодную механистическую теорию государства, с небольшими поправками. Никита предложил будущему русскому императору эту популярную в Европе, особенно у Фридриха Прусского, теорию, довести до логического завершения. Коли теория механистическая, следует в государстве максимально заменять людей механизмами, вполне логично, не правда ли? Механизмы не предадут, не уйдут в запой, им не нужен отдых. Молодой наследник, загорелся идеей сравняться со своим кумиром, а то и стать выше того. И, с присущим Павлу максимализмом, занялся механикой и производством.
В 1778 году Павел, подобно своему великому прадеду Петру Первому, прошёл курс обучения на мастера в паровозном производстве Желкевского, получил соответствующий диплом, с правом постройки и управления паровыми двигателями, паровозами и пароходами. Тут же Никита организовал прямо в Гатчине небольшую механическую мастерскую, по сборке оружия, паровых двигателей и первых локомобилей. Эта мастерская была передана в полное подчинение наследнику, чего вполне хватило для поддержания интереса к механике до сего времени. А, где производство, там и экономика недалеко. Никита уже начал разъяснять Павлу понятия себестоимости и производственных затрат, кустарного и серийного производства. Пока Желкевскому удавалось сохранить себя от повышенного внимания Тайной канцелярии из-за принципиального неприятия политики, разговоров о которой он в присутствии наследника никогда не вёл и, громогласно везде объявлял, что далёк от политики.
В будущем, а до смерти Екатерины ещё полтора десятилетия, мы планировали подарить наследнику автомобиль и, если получится, покатать на самолёте. Тогда появлялась реальная надежда о перевесе интересов императора Павла Первого к производству, а не бряцанию оружием и парадам. Бог даст, удастся уберечь его от союза с Австрией и Британией, сразу направить к другу Бонапарту. Тогда, правда, Александр Васильевич Суворов лишится своих альпийских подвигов, кто его знает, могут найтись и другие поля сражений? Пока же, наши друзья Никита и Володя строго соблюдали договорённость, и никаких новинок в области артиллерии в европейской части России не появилось. Русская армия и без того сильнейшая в мире, а наши артефакты украдут те же её враги, лишь ослабив Россию. Мы, в свою очередь, все корабельные орудия закрывали чехлами и охраняли, как зеницу ока. Хватит ружей, поставки которых в русскую армию принесли Желкевскому и Кожевникову миллионы рублей. Причём, уже год, как основной доход Никита получал от продажи ружей за границу, до двадцати тысяч стволов ежегодно, не считая патронов.
Первый же день торговли колониальными товарами, привезёнными с Дальнего Востока, произвёл фурор. Не столько самими товарами, сколько ценами, ниже европейских. Не зря мы стояли в Кале и Копенгагене, стоимость всех аналогичных нашим товаров была сведена в таблицу. Сейчас списки с этой таблицы стали лучшей рекламой дальневосточным гостинцам. Ещё бы, самые дорогие товары стоили ровно на десять процентов ниже самой низкой европейской цены. Нам это ничего не стоило, добрая половина товара досталась в качестве трофеев, либо в десятки раз дешевле. Зато разжечь интерес обывателей, купцов и практически всего Петербурга нам удалось. Настолько удалось, что через два дня нас удостоили аудиенции у императрицы. Вернее, пригласили одного меня.
Приём на этот раз был в небольшом рабочем кабинете, где меня поджидали Потёмкин и Екатерина. Кроме них, были ещё секретарь и пара гвардейцев у дверей, как без этого.
- Рассказывай, возмутитель спокойствия, - после моего поклона и верноподданнических приветствий, бесцеремонно начал Потёмкин. - Чего просить хочешь, коли свой товар за бесценок отдаёшь?
- Прошу только одного, милости вашей. А деньги мне без надобности, это Вы верно, Григорий Александрович, заметили. Разрешите небольшой подарок преподнести? - Я специально не стал говорить, что подарок государыне, сами разберутся, без меня.