Набрав тёплой забортной воды, как скажут через двести лет, "экологически чистой", мы устраивали обливания и целые купания в брезентовых бассейнах. Как выразился один из спутников того же Хейердала, это плаванье все моряки единодушно назвали бы "лучшим отпуском в своей жизни". Если бы знали, что такое отпуск. Близость побережья обозначили паруса джонок и других азиатских корабликов, пугливо отворачивавших от парохода. Не стараясь приблизиться к берегу, капитан вёл судно дальше на юг, первой целью нашего плаванья была Камбоджа, там, в порту Кампот, ждали запасы угля и свежие продукты. Хотя, при наличии консервов, особой необходимости в пополнении запасов продуктов у наших мореплавателей не возникало.
Кампот стал первым крупным портом, где мы остановились. Огромная бухта, кишела различными судёнышками и лодками. Отдельно стояли строгие европейские парусники, на две головы выше любого азиатского кораблика. В лицо ударил запах протухшей рыбы и вонь нечистот, типичный для рыбацких стоянок. Торговцы на лодках начали подплывать к нам ещё до швартовки у причала. Крики, шум, заунывное пение каких-то бродяг, ритмичные удары кузнецов по железу, создавали вполне индустриальное впечатление. Я закрыл глаза и сразу представил себе одесский порт с его шумом и гамом торговцев, словно наяву раздался крик "Кому барабульки! Свежая барабулька!". Иллюзия оказалась такой реальной, что пробил озноб, и я огляделся, раскрыв глаза. Не хватало ещё попасть обратно в двадцать первый век. Нет, ребята, здесь, в восемнадцатом столетии, жить, оказывается, интересней!
Пока я занимался психоанализом и медитацией, пароход встал у причалов и принял на борт портовую стражу с таможенниками. К моему удивлению, чиновники вели себя достаточно корректно, бегло осмотрели корабль и получили причитающиеся платежи. Капитан разъяснил мне, что при обилии торговых кораблей небольшая посудина не вызывает жадного взгляда, и таможенники спешат отделаться от нас, в ожидании богатых купцов. Не успели таможенники покинуть пароход, на причале появились два моих старых знакомых, братья Наум и Анемподист Пискотины. Одни из первых вогул-добровольцев, братья прошли со мной длинный путь от деревни Таракановки в Прикамье, до Дальнего Востока. Два года назад я послал обоих нашими резидентами в Камбоджу, мужики смекалистые, хваткие. На выделенные им товары и деньги, они устроили себе торговые склады в Кампоте, выучили язык и обзавелись массой полезных знакомых.
- Здравствуй, воевода, - поклонились оба в пояс, стараясь не терять степенности.
- Дайте, я вас обниму, парни, - спрыгнув на берег, я обнял обоих по старшинству, сначала Наума, затем Анемподиста. - Ведите к себе, разговор будет долгий.
Началась разгрузка, братья со своими людьми весело помогали перетаскивать грузы, перешучиваясь со знакомыми стрелками. Вечером они устроили гостям настоящую русскую баню, с берёзовыми и дубовыми вениками. А ближе к ночи мы беседовали втроём у них во дворе, в предбаннике, наслаждаясь наступающей прохладой. Узнав о цели моего прибытия, братья задумались, не проявляя, привычного, оптимизма.
- В чём дело? - насторожился я, - нам нужны связи с королевским двором, очень. Иначе раздавят Беловодье за пару лет, и все мечты о справедливости пропадут втуне. И дети ваши будут крепостными рабами.
- Поняли мы, воевода, поняли, - неожиданно тихо ответил Наум. - Тут другое дело, сейчас в Камбодже два короля. Один ставленник аннамцев, другого поддерживают из Сиама. И, неизвестно, кто из них сильнее. Многие не знают, кого поддерживать, да ещё китайцы воду мутят. К кому из королей на поклон отправимся?
- Надо подумать, до какого ближе?
- До старого, Анг Нона*, коего аннамцы поддерживают. Он сейчас должен быть в Пномпене, сидит в королевском дворце. Туда караваном меньше недели добираться.
- Так и решим, завтра же отправимся к старому королю, поговорим, посмотрим. Кстати, деньги я привёз, наймите хороших носильщиков и лошадей.
Караван, оказалось, уходил в Пномпень наутро. Ночь прошла в духоте влажных испарений, свежий морской ветер в бухту не попадал. Сырые простыни, звенящие над ухом москиты или другая кусачая сволочь, превратили ночлег в порту в садомазохистское мероприятие. Братья успели всё организовать рано утром, пока мы завтракали, наняв вместо лошадей для нас двенадцать слонов, что резко повысило статус в глазах аборигенов. С нами поехал младший Пискотин, Анемподист. Мы ехали, конечно, на разных слонах, их оказалось в караване больше тридцати. Собственно, эти слоны и оказались главным фактором, сдерживавшим скорость движения. Пока их напоят, накормят, обиходят погонщики, пока на слонов взберутся торговцы и чиновники, пройдёт полдня, по моему мнению. Впрочем, двигались животные довольно резво, и удавалось подремать на ходу. А на вторую ночь, когда мы поднялись в предгорья, по ночам стало прохладно, как в Средней Азии, где мне приходилось бывать. Непривычное раскачивание животного при ходьбе компенсировалось достаточно резвым ходом. По моим наблюдениям, за день мы проходили до сорока километров, в горах и по узким тропам, великолепный результат.
Сами окружающие джунгли никого из нас не удивили, стрелки в прошлом году побывали в Аннаме, и особой разницы не видели. Я не успел забыть телепередачи об экзотических странах, и пытался вспомнить названия полузабытых растений, встречавшихся по дороге. Единственное, от чего настрого предостерёг Анемподист наших парней, чтобы не ели никаких местных фруктов. Впрочем, они были бойцы тёртые, и понимали службу, ограничиваясь прожаренным мясом и крепким чаем. Так, что, особой радости в смысле экзотических удовольствий, мы не получили.
Ставка короля впечатляла, не размерами и многолюдьем, а нетронутой азиатской архитектурой, не успевшей обветшать и смешаться с французскими постройками. Конечно, я не архитектор, но величественные храмы и роскошные дворцы, многие из которых активно перестраивались, красивы и без всякого образования. Поселившись в караван-сарае, неподалёку от знаменитого храма Изумрудного Будды, мы с Пискотиным отправились записываться на приём, где опять меня удивила прохладная тишина и спокойствие присутственного места. Никаких очередей, многоголосия посетителей, тишина и слабые запахи благовоний. Пока вогул водил меня от одного клерка к другому, я без смущения рассматривал богатое убранство залов. К моему удивлению, часть стен оказались покрыты гобеленами, я полагал, что это чисто европейская манера. В ожидании своей очереди, мы посетили знаменитую Серебряную Пагоду, затем храм Изумрудного Будды. Самого Изумрудного Будду, как мне объяснили, четыре года назад похитили сиамцы, в ходе очередной оккупации столицы. На второй день, то есть, необычайно быстро, меня удостоил приёма довольно высокий чин королевской канцелярии, с неудобоваримым названием.
Докладывая цель своего приезда, кто я, откуда, и зачем хочу встретиться с королём кхмеров, не мог отделаться от впечатления, что он всё это знает. Несмотря на внешнюю невозмутимость круглолицего толстяка, возникло ощущение его ненависти ко мне, физически прожигавшее кожу. Я отвернулся, продолжая чувствовать этот всплеск энергии, попытался отвлечься, рассматривая убранство комнаты. Наконец, не выдержал и попросил Анемподиста,
- Скажи ему, что мы друзья Аннама, и братья Нгуен, правители Аннама, мои друзья.
Это оказалось ошибкой, не успел Пискотин перевести мою фразу, как чиновник изменился в лице и закричал. В комнату вбежал десяток стражников, опоясанных мечами с пиками в руках. Выкрикнув им пару слов, чиновник указал на меня и произнёс команду, понятную без перевода, - Взять их!
Ну, нет, я давал Чебаку слово, что в тюрьме не окажусь. Холодного оружия у нас с собой не было, но два револьвера были спрятаны у меня на поясе, под роскошным кушаком. Эти небольшие шестизарядные револьверы мне сделали под заказ перед самым путешествием. Патрон стандартный, 10 мм, но само оружие облегчённое, а ствол длиной пять сантиметров, под уличный бой. Разворачивая пояс, я скользнул под левую руку ближайшего стражника, зажимая его кисть себе под мышку. Небольшой разворот, удар ногой сзади под коленку, стражник оседает на месте, со стоном от боли в сломанной руке. Его сосед пытается меня схватить, но, я уже отпрыгнул и развернул кушак, оба револьвера в руках. Быстро стреляю ближайшему в лицо, второму в ногу, третьему в плечо. После того, как упал четвёртый раненый стражник, Пискотин крикнул команду по-кхмерски, и остальные охранники упали на пол, бросив оружие.