И нам, на Востоке, было, чем заняться. Под шумок войны Голландии и Британии с Россией, которая длилась менее полугода, мы на Дальнем Востоке воевали с голландцами и британцами добрых полтора года. Пользуясь разницей в получении информации по радио и письмами от прибывших капитанов кораблей, войну мы начали одновременно с Европой, а закончили почти на девять месяцев позже, когда получили письменное подтверждение от нескольких посланников из Голландии, Британии, Франции и России. За эти месяцы наши десанты отобрали все голландские колонии на Малаккском полуострове, на Цейлоне, на восточном побережье Индостана, на Суматре и других островах. Так, что к весне 1789 года к востоку от Цейлона остались лишь французские и испанские колонии, не считая русских, то бишь Беловодья. Тихий океан получал все шансы стать внутренним океаном двух империй - Испании и России, о чём Никита Желкевский не преминул сообщить государыне и прочим заинтересованным лицам, вызвав панику среди европейских политиков. Ещё бы, за каких-то пятнадцать лет Россия ворвалась в закрытый клуб крупнейших колониальных держав, лишив Британию самых прибыльных колоний.
Не все захваченные голландские колонии мы брали себе, после изгнания голландцев. Командиры десантных частей оставались на освобождённых землях и налаживали взаимодействие с местными властями. В зависимости от сил и настроения местных властей, наши представители и решали вопрос о независимости бывшей колонии. Часть княжеств, в основном на Суматре, стали формально независимыми, подписав договоры с Беловодьем о экономическом и военном сотрудничестве. Эти новообразованные султанаты и княжества сразу принялись закупать наше оружие, выделяя территории под военно-морские базы Беловодья. Теперь, как правило, землю под такие базы просто дарили, да ещё уговаривали взять, опасаясь возвращения бывших колонизаторов или нападения соседей. Причём наши представители продолжали жёсткую и циничную политику продавливания военных союзов с Беловодьем. Два княжества, самонадеянно отказавшихся сотрудничать с русскими, слишком сильны там оказались европейские ставленники, через неполный год оказались оккупированы соседями, получившими вооружение и военных советников из Беловодья. Очень наглядный пример, и подействовал неплохо. Во всех странах Юго-Восточной Азии стало дурным тоном плохо отзываться о русских, или, не дай бог, ссориться с ними.
Да, чуть не забыл, у Османской империи мы всё же получили лакомый кусок, успели за время военных действий выстроить военно-торговую базу на побережье Персидского залива неподалёку от Басры. В общий мирный договор эта база не вошла, но после его окончания мы заплатили за территорию побережья. Причём дважды. Сначала деньгами подкупили местных чиновников, чтобы узаконить наши причалы и склады. Потом заплатили оружием аж самому султанскому визирю, чтобы тот выдал нам соответствующий фирман на вечное владение восемью квадратными вёрстами побережья. Обошлось нам это в пять тысяч "Луш" с патронами, по себестоимости около двадцати тысяч рублей серебром. В принципе, недорого, учитывая, что беловодская армия давно не вооружается "Лушами", полностью перешла на помповики и пятизарядные нарезные карабины.
Теперь оставалось переварить захваченное, и грамотно распорядиться полученными преференциями. Палыч даже шутил, что ему, как барону, можно собственное баронство основать, где-нибудь на Мадагаскаре, примерно. Чем чёрт не шутит, может, и придётся образовать баронство?
Невмянск. 1790 год.
Вчера мы с Палычем отметили двадцать лет нашего перемещения в прошлое, заочно с нами подняли бокалы Никита в Петербурге и Володя в Таракановке. Вспомнили всех старых знакомых и родных, оставшихся ТАМ. Хоть и общались на закрытом КВ-диапазоне, но, по советской привычке, говорим о своём прошлом намёками, открытым текстом двадцать первый век не вспоминаем. Мало ли, какой радиолюбитель подслушает? Два часа сидели в эфире, болтали, хвастались последними успехами, согласовывали общие планы. Приятно, словно встретились наяву. Очередной раз договорились о личной встрече, самое позднее, через два-три года. Кто знает, может и получится, да ещё в Таракановке. Екатерина Вторая, не прошло и пяти лет после подписания Пекинского мирного договора, как направила на Дальний Восток Амурского губернатора Ржевского, ждём, как себя поведёт. Не затянет ли болото жадности, сможет ли разумно распорядиться возможностями. Будем, как говорится, посмотреть.
У меня после общения с ребятами самочувствие, как у подростка. Все хвори исчезли, так и подмывает бегать, прыгать и отправиться в путешествие, хоть куда. Дай бог, если надолго такое сохранится, а то последние три года моя жизнь превратилась в чреду хронических заболеваний, переходящих один к другому. Началось всё с зубов, начавших выпадать с пугающей регулярностью, десны распухали, кровоточили. Врачи-европейцы пугали цингой, азиаты ничего не говорили. Совместными усилиями удалось привести мои челюсти в норму, даже коронки из слоновой кости нацепили. Не успел пожить спокойно, простыл и проснулся хронический же насморк. Дальше - больше, радикулит, ревматизм, называемые европейскими врачами абсолютно иначе. Но, мой отец рано начал у себя радикулит лечить, его симптомы мне с детства запомнились. Так, что, занимался самолечением, при посильной помощи массажистки из Аннама.
Грешным делом, подумал, что меня травят тихонько. Всех приближённых слуг проверили, выявили даже один вялотекущий заговор, направленный против шеф-повара. Тот не брал на работу своего племянника, непременно желавшего работать во дворце. Мол, плохой из него повар, пусть ещё потренируется, родная сестра и заступилась за сыночка, подсиживая шеф-повара. Теперь племянник с группой заинтересованных лиц работает в беловодской Калифорнии, в лучшем ресторане Форт-Росса, выстроенном его матерью, не бросившей сыночка одного. Хороший ресторан, корейский, с русским названием "Беловодье".
Политику высылки с острова нарушителей Положения и просто неуживчивых буйных людей, мы планомерно соблюдаем все эти годы. Первое время приходилось отправлять в Австралию много айнов, доходило до двух сотен за год, не считая русских драчунов и хитрецов-промышленников, норовящих загадить природу. Видимо, подобная мера, вернее её строгое соблюдение, невзирая на чины и лица, возымела действие. Остров Беловодье за прошедшие годы стал больше походить на Германию, нежели на Россию, несмотря на азиатские лица доброй половины горожан.
Поездки молодёжи в Европу не прошли даром, градоначальники Невмянска и других городов навели строгий архитектурный надзор по строениям, правильной планировке улиц, их покрытию, да и в целом, по неукоснительному соблюдению правил поведения горожан и чистоты. Благо, уровень жизни беловодцев настолько вырос, что желающие жить в городах беспрекословно исполняли обязанности, связанные с чистотой и порядком. Теперь многие нарушители умоляют их не высылать, соглашаясь с огромными штрафами и молчаливо выдерживая порку. Такого понятия, как бездомные или нищие, подрастающее поколение острова не знает. Работы хватает для всех, а неудачники и дурачки быстро находят своё пристанище в нескольких монастырях, где трудятся в меру возможности под присмотром монахов. Тюрьмы, как таковой, на острове Белом так и не выстроили. Приговорённые судом к высылке преступники ожидают своего транспорта в карантинном городке. Благо, сообщение с Калифорнией и Австралией ежемесячное.
Да и откуда на острове настоящие преступники? Контрабандистов нет по определению, никакой пошлины мы с иностранных торговцев не берём, да и вывозных пошлин нет. Как говорится, в порту рады любому клиенту, лишь бы платил. Наркоманов нет, опиум и марихуана запрещены, несколько заблудших наркошей вместе с их поставщиками давно расчищают площадки под взлётные поля на Новой Гвинее. Неработающих нет, а редкие кражи раскрываем на 70%, скупщиков краденого тоже нет. Все, кто пытался этим заниматься, строят капитализм на Новой Зеландии. Вернуться обратно, даже под чужой фамилией, преступники не смогут, дактилоскопия, и фотография на острове очень развиты. Редкие гастролёры, как в любом портовом городе, встречаются, но, что делать, издержки свободной торговли. Да, совсем забыл, независимых проституток нет, все объединены в своеобразный профсоюз, с ежемесячным медицинским освидетельствованием, и работают исключительно в портовых "Весёлых домах", без права выхода в город.