— Давай больше не будем говорить о Деназен. — Я взяла его руку. — Расскажи мне о танце. Как ты научился?
— Однажды Сью показала мне кое-что, когда я был младше, старый фильм по телевизору, — сказал он невнятным сонным голосом. — Он очаровал меня. Мужчина, Фред, много танцевал. Так я научился.
Старый фильм? Фред?
— Фред Астер[11]? Ты его имеешь в виду? Ты говоришь, что научился танцевать, смотря фильм с Фредом Астером?
— Кажется, так. Я смотрел, как он кружил ту женщину, держа её близко. Он сказал ей, что любит её. — Он отстранился, смотря на меня сверху вниз, эти голубые, словно лёд, глаза завораживали. — Я думаю, что понимаю теперь. Я думаю, что люблю тебя.
Мне стало нехорошо. Алекс. Алекс — последний и единственный, кто говорил, что любил меня. Услышать это от Кайла было и радостно и больно. Он не мог любить меня. Не на самом деле. Он не мог знать, что такое любовь. Это нельзя понять из фильмов.
— Знаю, тебе кажется, что ты чувствуешь именно это, но, не думаю, что такое возможно. Пока нет. Слишком рано. Плюс ко всему, я единственная девушка, которую ты знаешь, и, к тому же, я единственная из живущих, к кому ты можешь прикасаться. От этого у тебя в голове все перепуталось. Знаю, ты что-то ко мне чувствуешь, но не думаю, что это любовь. Не настоящая.
Когда вы говорите парню подобные вещи, то ожидаете, что он выйдет из себя, но только не Кайл. Он всего лишь покачал головой с преисполненным решимостью выражением лица.
— Я не понимаю, как всё здесь, снаружи, устроено. Я не понимаю людей, и почему они поступают, так или иначе. Я даже не думаю, что у меня есть чёткое представление, что правильно, а что нет, но я не совсем тёмный. Я могу сказать, в чём разница. Мне нравится Алекс, даже при том, что что-то внутри, — он ударил себя дважды в грудь, — говорит: есть причина, по которой не должен бы. Но, мысль о нём, делающем то, что собираешься сделать ты, не наполняет меня страхом. Мне не становится от этого плохо.
Он отклонился назад, губы его искривились в усмешке.
— Когда же я думаю, что ты собираешься в Деназен, в моей голове возникает странное ощущение. В груди становится больно. Будто я с трудом могу дышать. Когда я думаю о них, делающих что-нибудь из того, что они творили со мной, мне хочется кричать. — Он протянул руки и приподнял моё лицо, чтобы я могла взглянуть на него. — Я не чувствую подобного к Алексу. И я даже к Сью не испытывал ничего такого. Если бы я имел возможность прикоснуться к кому-либо в этом мире, я всё равно не верю, что хочу, чтобы это был кто-нибудь другой, кроме тебя.
— Кайл, я...
Его рука заткнула мне рот, а глаза расширились. Не говоря ни слова, он рванул с кровати и выпрыгнул из окна, совершив при этом всего каких-то три шага. Чисто ниндзя. Парень был ниндзя! Я успела выбраться из постели, чтобы увидеть, как он удирает, пересекая лужайку. Без рубашки. Спустя несколько мгновений задёргалась дверная ручка и по другую сторону двери заорал отец, чтобы я впустила его.
Мои пальцы сжали в кулак рубашку, которой всё ещё касались, ту, что была одета на Кайле, и я, спотыкаясь, побрела к двери.
— Какого черта всё это... — Меня в сторону бесцеремонно отпихнули отец и две обезьяны Деназена в костюмах, с трудом втискиваясь в мою комнату. — Гм, есть причина, по которой тебе позволяется приводить парней в мою комнату, а мне нет?
— Некоторое время назад по близости был замечен девяносто восемь. — Он повернулся ко мне. — Разве я не говорил, чтобы ты не запирала дверь?
Я сощурилась и упёрла руки в бока.
— А я разве не говорила тебе, что не буду оставлять дверь открытой? — Я указала на двух мужчин с ним. — И серьёзно, я не стану менять свою политику, если ты собираешься и впредь притаскивать странных на вид мужиков в наш дом посреди ночи.
— Здесь никого не было? — спросил один из них.
— Вообще-то, я прячу футбольную команду у себя в шкафу, так что, если вы не против, я бы хотела вернуться к этому занятию.
Мужчина уставился на меня широко раскрытыми глазами.
— Теперь убирайтесь из моей комнаты так же, как вошли.
Другой мужик подошёл к моему шкафу и распахнул дверцу. Господи, он подумал, что я это серьёзно? Он подался чуть вперёд, быстро, резкими движениями отодвигая вешалки. Удовлетворившись тем, что я была одна, они направились к двери. У самого дверного проёма папа остановился и повернулся.
— Иди спать. Завтра будет длинный день.
* * *
Утро наступило слишком быстро. После того, как я избавилась от папы и его лакеев, заснуть было невозможно. Я всё ждала, что Кайл вернётся, но этого так и не произошло. Наверное, и к лучшему. Зная отца, он вполне мог следить за домом.
Я приняла душ, оделась и, расчесавшись, спустилась вниз. Как обычно, папа сидел за столом с чашкой кофе и газетой. Я подняла руки и крутанулась вокруг своей оси.
— Так сойдёт?
Я была одета в свою любимую чёрную майку с акулой, разевающей пасть, и в новую брендовую пару узких джинс. На моих руках были чёрные кожаные манжеты, которые, я знаю, он просто ненавидит.
Папа взглянул на меня и поднялся, откашлявшись.
— Боюсь, произошло небольшое изменение в сегодняшних планах. Уверен, что ты поймёшь.
— Что пойму? — Я повернулась к кофейнику и налила оставшуюся запрещённую жидкость в свою кружку с Микки Маусом.
— Ты начинаешь в Деназен с завтрашнего дня. Сегодня будет много всякой суеты.
Я плюхнулась на стул, с которого он встал.
— Да? Почему это? Боретесь с очередным злом?
— Они поймали девяносто восьмого прошлой ночью, — сказал он, глядя на меня. — В квартале отсюда.
У меня во рту пересохло. Сахара ни в какое сравнения не шла со мной в это мгновение. Испытание. Может быть, это было испытание. Может быть, отец хотел поглядеть, было ли правдой всё, что я говорила о Кайле и моем желании с ним рассчитаться.
Я ждала слишком долго. Его брови нахмурились, а правый уголок рта дёрнулся. Дохлый номер, он знал, что что-то не так.
— Я подумал, что ты посчитаешь это хорошей новостью, Дэзни.
— Нет. Я... — Я покачала головой. — Это хорошие новости. Не могу поверить, что он подобрался так близко. Квартал отсюда? Думаешь, он собирался сюда?
Папа свернул бумагу и отложил её.
— Предполагаю, что так.
— Я хочу его увидеть, — сказала я, вставая. — Я хочу посмотреть этому ублюдку в лицо.
— Это невозможно, Дэзни. Для безопасности окружающих он будет определён на девятый уровень, пока мы не решим, что с ним делать.
— Что на девятом уровне? — Я гордилась, что смогла удерживать голос ровным. По большей части.
— Переход и завершение.
16
Л
естничный пролёт до квартиры Алекса, если такое вообще возможно, вонял ещё отвратнее, чем в прошлый раз. Зажав пальцами нос в тщетной попытке заглушить зловоние, я бросилась вверх, перескакивая через две ступеньки. Когда я оказалась на втором этаже, то налетела на мужика, который валялся на полу, распластав руки.
— Блин, я извиняюсь.
Я наклонилась, чтобы поглядеть, как он там, пока он кое-как перевалился на бок и поднялся на ноги, едва не отдавив мою обувь.
— Что ж, ладненько, наслаждайся похмельем.
Две минуты спустя я была уже у двери Алекса и колотила в неё, как сумасшедшая. Понятия не имела, какой у него был сейчас распорядок дня, но было всего десять утра. А для того Алекса, которого я знала ещё год назад, это приравнивалось к шести утра. Надеюсь, я перехвачу его до того, как он двинет к Родни или туда, где он теперь болтался дни напролёт.
Дверь распахнулась, и на пороге стоял Алекс без рубашки, в черных трениках, низко сидящих на бёдрах. Волосы спутаны, а карие глаза затуманены. Не было никаких сомнений, что он только что проснулся. Его физиономия исказилась гримасой раздражения, пока он внимательно рассматривал стоявшего в его дверях.