— Вовсе не хороший. Но я люблю своих мальчиков.
* * *
Учебный центр Имперской Армии, Центакс 2 Корускант.
Дарман был обучен выживать вопреки всему, за линией фронта, и сейчас он был занят именно этим.
Сила воли: она определяет кто будет жить а кто нет.
— Дар?
Он понял, что начинает проваливаться в бездну. Кэл Скирата научил его замечать признаки отчаяния и слабости, так что он понял, когда надо удержаться.
«Не отсутствие воды и еды, и даже не ранение убивает тебя в таких обстоятельствах; убивает то, что ты позволяешь отчаянию сожрать тебя заживо. Убивает то, что ты сдался.»
— Дар, ты меня слышишь?
«Если ты контролируешь боль, страх, горечь утраты — то ты контролируешь ситуацию. Заставь их работать на тебя.»
Он слышал слова Скираты сейчас также ясно, как и прежде. Он предпочел слышать его таким, каким он увидел его впервые, когда тот возвышался над Дарманом и был сержантом — инструктором, а не отцом которого он полюбил за последовавшие годы, потому что иное вытаскивало за собой слишком много боли. Ему нужно быть другим Дарманом; столько, сколько потребуется, чтобы сбежать; тот Дарман, который посмел думать, что у него есть право на жизнь вне армии, который любил девушку, женился на ней и видел ее смерть, который — так недолго — держал на руках своего сына, прежде чем лишиться всего в одночасье — тот Дарман был слишком мягок, чтобы выживать неизвестное время в чуждом окружении. Этот человек должен будет подождать, в спячке, пока ему не придет время вернуться. Если такое время действительно наступит.
— Дарман!
Кто — то сильно толкнул его в грудь. Он выдернул себя из полумедитативного состояния и обнаружил, что смотрит прямо на Найнера. Тот неуклюже ковылял с кибернетической подпоркой — демонстрировал, что он в порядке и снова в строю.
— Бодро выглядите, серж. — сказал он.
— Вернусь на службу через пару недель. — ответил Найнер.
— Здорово.
— Дар, не хочешь отойти в сторонку и поговорить?
— О чем?
Найнер тяжело посмотрел на него.
— Сними шлем, Дар. Пожалуйста. Поговори со мной.
Дарман стащил свой котелок и поставил его на стол. Он предпочитал старые катарн — доспехи, но если он изменился — то всё знакомое могло отправляться в мусорку, и это было неважно. Так было проще быть другим Дарманом. Найнер опустил себя в сиденье напротив, поддерживая свой вес на руках и сильно пожал руку Дармана.
— Дар, после того, что случилось — вполне нормально слегка двинуться. — прошептал он. Но я твой брат. Перед этими ди'куте веди себя как хочешь, но со мной можешь быть собой. Хорошо?
Солдаты 501–го были довольно неплохо натасканы, но часть из новоприбывших даже и не нюхала ту подготовку что получали коммандос. Его раздражали даже не посредственные показатели на предварительных тестах — чего ещё можно ожидать от клонов выращенных за год — другой? — его раздражало то, что они явно считали, что Центакс–2 это Камино. Какой — то ди'кут вдолбил это им перед концом войны, и они не верили историям Дармана про бесконечные океаны и затянутые тучами небеса, пока он не отправил их изучать базу данных по системе Камино.
Тем более, что они всё равно должны были это сделать. Существовал запасной план по ведению дел с Камино — та сейчас была далеко не лучшим другом Империи. И Дарман был бы рад освежить знакомство с айвховой поживой. Если будут набирать добровольцев на усмирение Камино — он будет первым в очереди.
— Я в порядке, Найнер. — ответил Дарман. Это было худшим, что он мог себе представить, настоящим дном. Но он выжил, и если он сможет пережить такое падение, то в итоге он сможет жить дальше. Потому что вряд ли ему доведется испытать большую боль. — Я справляюсь.
— Дар, я тебя достаточно хорошо знаю, чтобы понимать, что сейчас творится.
— Подожди, что? Что еще сейчас творится?
— Ладно, нер вод. Всё в порядке. Я не навязываюсь.
Дарман хотел бы сказать Найнеру, что если тот смог бы вытащить наружу прежнего Дармана — боль уничтожила бы его. И то, что знал прежний Дарман, должно было лежать под сукном. Самым лучшим было бы забыть что он это знал, и отложить его подальше, до лучших времен. То, что он убирает из своего разума, со временем становится привычкой — он был обучен этому умению — и тогда он не сможет ничем себя выдать, или привлечь внимание к тем, кого он любит.
Что ж, так будет лучше. Он убрал старого Дармана в сторону, а с ним и невыносимую боль от близости счастливой идиллии и оттого, что он этого лишился. Тот Дарман не мог выжить здесь, даже при поддержке его брата Найнера.
Но он может спрятаться, и выйти на свет, когда всё закончится.
— Ты мог меня оставить сказал Найнер. Но ты этого не сделал. И я тебе должен на весь остаток жизни.
— Мы никогда не бросали братьев. — проговорил Дарман. — Как я мог?
И его бы тоже не бросили. Он знал это. Кто — то пришел бы за ним. Пусть бы ему и пришлось подождать, пока не придет этот день — он будет делать то, что должен, так, как научил его Кэл Скирата.
* * *
Блок казарм, Учебный Центр Имперской Армии, один стандартный час после отбоя.
Скорч, наконец, заставил себя прекратить прокручивать в голове события Кашиийкской операции и оставил попытки разобраться, что же он мог сделать, чтобы спасти Сева. Вариантов была масса.
Но это осталось в прошлом, момент ушел навсегда, и сейчас он не мог сделать ничего, кроме как сводить себя с ума самобичеванием. И у него была новая работа, которая не могла ждать, пока он горюет. В Имперской Армии не было Скират или Вэу, чтобы позволить команде «Дельта» делать то, что им хотелось бы, или волноваться о их чувствах. Это был новый мир, который больше был похож на строгость Камино, чем на привычную им вольность. Даже новые казармы производили то же ощущение асептической белизны, что и город Типока.
— Ну как, ты его уже видел? — едва слышным голосом спросил Босс. Он перегнулся через край верхней койки и толкнул Скорча. — Он здесь. Он и Найнер.
Скорч был рад секундному замешательству. Он оторвался от своего непрерывного сожаления о судьбе Сева и задумался о том, пережила ли чистку Этейн. Джусик пережил: Скорч это знал, потому что он видел его смертный приговор в разосланном списке беглых джедаев. Палпатин назначил цену и за голову Скираты.
Но если Дарман все еще здесь… непохоже, что Этейн это удалось. Скорч был уверен, что он бы постарался убрать ее куда подальше, в безопасное место, если бы мог.
— Ни Корра ни Атина не видно. — пробормотал он.
— Я их видел в списке дезертиров, вместе с «Нулевыми» и несколькими другими.
Скорч не ответил. Он слышал, как размеренно сопит Фиксер на соседней койке, и этот звук сейчас казался скорее успокаивающим, чем вызывающим желание вылить на спящего брата кувшин воды. Остальных коммандо в общей спальне он не знал. Знакомства сейчас были в большой цене.
— Ты бы стрелял в них, если бы приказали? — спросил Босс.
Сев однажды задал Скорчу такой же вопрос.
— Не знаю. — Но Скорч хотел ответить «нет, не стал бы; и удачи им.» — А ты стал бы стрелять в Этейн, если бы она еще была с нами, когда пришел Приказ Шестьдесят Шесть?
— Теоретизирование. — ответил Босс уходя от вопроса. — Её с нами не было.
— У тебя была возможность спросить Дара, почему он всё ещё здесь?
Босс помедлил.
— Угу.
— И? — Скорч ожидал новостей об Этейн. В животе нехорошо заныло. — В чем дело?
Босс сглотнул. Скорч явственно расслышал это.
— Всё, что он сказал. — прошептал Босс, — это что он не мог бросить Найнера.
Скорч достаточно хорошо знал Босса, чтобы не спрашивать, что он от этого почувствовал.
Он чувствовал себя так же.
ГЛАВА 27
«Я не признавала то что он ушел пока не увидела его имя на мемориале. Тогда это стало окончательным. Он больше не был моим. Он растворился в рядах мертвых, неприкасаемых, отстраненных, застывших в камне.»