Сейчас они сидели на рециркулированной воде. Дарман мечтал о свежей холодной воде из крана, и как бы ни уверяли техники из Снабжения, будто система фильтрации гарантирует, что переработанная вода («личная» вода, как они ее называли), была чиста словно набуанский родник, все равно ему были не по душе мысли о том, что эту воду он пьет и выделяет уже не в первый раз. И когда он тянул ее через трубочку из встроенного в броню резервуара — она была отвратительно теплой.
Впрочем, пить чью — то чужую воду было бы еще отвратительней.
«Большой кувшин ледяной воды, душ, и прекрасная мягкая койка…»
Атин сдержанно — торжествующе вскинул кулак.
— Ойа! Платите, неудачники. — Он протянул ладонь. — Восьмая победа подряд!
— За твой маленький триумф, Ат'ика. — Дарман на манер кубка поднял иссохший остов какого — то, давно уже мертвого, растения. — Теперь ты можешь отправить победителя на племенной завод. Разводить породистых скаунов.
— А если я его сведу с Корровским — потомство получится полосатое или лиловое?
— Это не то же, что смешивать краски. Ты мало понимаешь в генетике, я угадал?
Найнер сгреб жуков в пригоршню и подкинул их в воздух. Они брызнули в стороны, ослепительно вспыхнув самоцветными крыльями и исчезли в жарком мареве.
Они отлично умели летать. Почему они никогда не пытались сбежать с беговой дорожки? Почему они продолжали биться своими маленькими глупыми головами в стенки ящика, когда они могли бы просто посмотреть вверх — и улететь?
Найнер пошевелил на треноге бластерное орудие, дуло которого надежно скрывала скальная расщелина, и беспокойно вгляделся в оптику. В последнее время он стал беспокойным и замкнутым, словно он в чем — то сомневался, и не мог обсудить свои сомнения с командой. Может быть это было из — за Фая; не только из — за его отсутствия — хотя и с этим было тяжело свыкнуться — но и из — за того, что с ним случилось. Знать о том что у него поврежден мозг… если бы Фай умер, они, пожалуй, перенесли бы это легче. Они не видели его с тех пор, как сержант Кэл вытащил его на Мандалор. Иногда он присылал комм — сообщения, но — за исключением упоминаний о какой — то мандалорианской женщине по имени Парджа, которая была, похоже, надежной опорой в его новой жизни — в них рассказывалось не так уж много.
Впрочем, Джусик говорил что он поправляется. Дарман вспоминал как сильно Фай хотел найти подружку, и теперь когда он ее нашел, Дарману не было нужды чувствовать вину за Этейн. Большинство людей были бы рады, заполучив что — то, чего нет у других, но Дарман — как и большинство клонов, внезапно осознал он — испытывал неловкость, получив какое — то превосходство над своими братьями.
Насколько было известно генералу Зею — это, разумеется, если Зей поверил хоть в одно слово из рассказанной ему истории — Фай был мертв. И он, к тому же, сейчас был так далеко, что это было все равно, что смерть.
Джусик тоже исчез. Весь отряд распался на части.
Дарман залег и осмотрел пыльную дорогу внизу — единственное открытое пространство на многие километры вокруг. Они ждали свою цель. Атин негромко причмокивал, посасывая воду из своего запаса. Руины древней крепости, три потрескавшиеся стены из обожженного кирпича, отбрасывали несколько прохладных пятен тени на их лежку. На этом перевале сражались уже множество раз в прошлом.
— Кстати о генетике. — заметил Атин. — А что на самом деле случилось с Ко Сай?
Дарман пожал плечами.
— Когда Кэл'буир решит, что нам надо знать — он нам скажет.
— Я слышал странные слухи.
— Насколько странные?
— Что Кэл забрал ее работы, и убил ее.
— А кто тебе это рассказал?
— Сев.
Атин был одним из воспитанников Вэу, как и команда «Дельта», и Дарман знал, что они все еще поддерживают связь между собой, несмотря на старые распри.
— Сев, как обычно, шебсом болтал. — хмыкнул Дарман. — И, в любом случае, Ко Сай получила то, что заслуживала.
— Я знаю, но зачем Кэл'буиру понадобились ее данные?
По крайней мере, Атин не печалился по айвховой поживе. Дарман вырастил в себе сильную и стойкую ненависть к каминоанцам с тех пор, как он простился с монашеским бытием Типоки, и порой он жалел, что не обзавелся этим чувством когда у него была возможность свести кое — какие счеты. Удивительно, сколько же всего люди могут считать нормальным, если у них нет ничего, с чем можно сравнивать.
— Не знаю. — ответил Дарман. — Может быть, он собирается продать их тому, кто больше заплатит.
Найнер вставил новую батарею в свою дисишку.
— А ты его спрашивал?
— Нет. — ответил Атин. — Дар, а почему ты его не спросил? Ты же один из его любимчиков. Как Ордо и Фай. И, может, однажды он захочет полуджедайского внука…
Корр заржал.
— Но у него же есть Бард'ика, так что он уже обзавелся целым сынком — джедаем, верно?
Дарман почувствовал себя неловко. Он не хотел отстраняться от своих братьев, и никогда не думал о том, что к кому — то из них могут относиться особенно.
— У Кэл'буира нет любимчиков. Может он считает меня дурачком в семье, за которым надо присматривать. Хочешь чтобы я его спросил? — Дарман не знал, как он начнет этот разговор, но у Скираты было бесконечное терпение, когда дело касалось его мальчиков. — Я его спрошу.
Но этот вопрос уже начинал беспокоить и его. В том, как Скирата обращался с ними, нельзя было усмотреть какой — то разницы, но сомнение поселилось в его уме и никак не желало уходить. Он залег поудобнее, уложил дисишку на согнутые руки, выставил увеличение визора на максимум и начал ждать.
— Какой придурок в Снабжении заказал диси с магазином слева? — пробормотал Корр. Похоже, он так и не привык до конца к ДС–17 в исполнении для коммандо; отряды настоящих коммандо росли с винтовками в руках, начиная с того возраста, когда они могли их поднять, но переквалифицированным людям, вроде Корра, винтовки казались новыми и они ворчали по этому поводу. — И на пистолете тоже. Не могу повесить кобуру справа.
— Придурок, которому не приходилось стрелять из него, спасая свою жизнь. — отозвался Найнер. — Или который думал, что если ты целишься с правой, то левая у тебя свободна для перезарядки.
— Груда бесполезного бев'иказе.
— Ты знаешь, что это за слово?
Это подходящее слово, разве нет? Это значит…
— Ну… да, но я еще не слышал, чтобы его применяли как ругательство. Раньше оно означало только анатомию.
— Он прав. — заметил Атин. — Догадываюсь что поэтому нас учили обоерукости. Чтобы нанимать таких вот ор'диниизе в Снабжение.
Дарману его дисишка нравилась. Да, магазин был неудобным, но она не отказывала от жары, холода или пыли, она была точной и даже смена модулей была не сложнее перезарядки.
— Мне понравились верпы. — проговорил он. — Они великолепны. Помните, когда мы помечали из них террористов на Тройном Ноле?
Атин покрутил головой, разминая мышцы.
— Там был ты и Фай.
— Ну да. — сказал Дарман, благоразумно пропуская упоминание о Фае, чтобы не задевать чувства Корра. Корр был хорошим товарищем. За несколько недель появилось ощущение будто был частью «Омеги» всегда. Но если сможет вернуться еще и Фай — это будет замечательно.
Горячее марево разбросало по охряной пустыне дрожащие миражи — темные озера, которые появлялись и исчезали пока Дарман смотрел на них; прогноз ФлотМетео говорил о восьмидесятипроцентной вероятности песчаных штормов. Хаурджаб был еще одним миром на задворках, чью стратегическую ценность Дарман не мог понять. Да, здесь имелась добыча руды, и сепаратистам требовалась масса руды, если они хотели продолжать выпекать своих дроидов, но почему Палпатин не концентрируется на ударах по главным населенным центрам сеповских миров? Почему армия клонов так тонко растянута?
Дарман ответил себе вслух.
— Все что он делает — это растягивает наши линии поставки.
— Кэл'буир?
— Старый Слизень. Палпи. Он должен оставить военные вопросы генералам. Типичный шаблов шпак. Гений стратегии, сидящий на заднице в своем уютном безопасном кабинете.