Л е н и н. Плеханов имеет скромность сравнивать себя с Марксом!.. Да, действительно, Маркс за полгода до Коммуны прямо предупреждал французских рабочих: восстание в тех условиях будет безумием…
П л е х а н о в. И разве он не оказался гениально прав?
Л е н и н. Но как Маркс повел себя, когда это б е з н а д е ж н о е, по его собственному заявлению, дело стало осуществляться в марте семьдесят первого года в Париже? Может быть, он стал потом брюзжать, как классная дама: я говорил, я предупреждал, вот вам ваша романтика, ваши революционные бредни?
П л е х а н о в. К чему это клонит товарищ Ленин?
Л е н и н. К тому, что товарищ Плеханов не сказал в с е й правды, а мы действительно должны говорить пролетариату правду, в с ю правду! Правда не может и не должна зависеть от того, кому она служит… Нет, и не может быть одной, отдельной правды для Плеханова и другой правды — для сражающихся рабочих масс! Разве Маркс, видя народное, массовое движение парижских коммунаров, не относится к нему с величайшим вниманием участника великих событий? Какая историческая инициатива! — разве не так скажет Маркс? Преклонение глубочайшего мыслителя, предвидевшего за полгода возможную неудачу, перед и с т о р и ч е с к о й и н и ц и а т и в о й м а с с, — и это… «не надо было браться за оружие»! Разве это не небо и земля?! Ссылаться на Маркса, сравнивать себя с Марксом — и не видеть сегодня этой великой, величайшей и с т о р и ч е с к о й и н и ц и а т и в ы геройского российского пролетариата?!.
Те же месяцы и дни… 1905 год, начало ноября. Женева.
Л е н и н, быстро пересекая расстояние, на котором он и Плеханов оставались во время предыдущего эпизода их «публичной» полемики, направляется к П л е х а н о в у.
Л е н и н. Георгий Валентинович…
П л е х а н о в. Честь имею!.. (Кланяется, намереваясь уйти.)
Л е н и н (удерживая Плеханова). Георгий Валентинович, вот… еду.
П л е х а н о в. Всяческих благ.
Л е н и н. В Петербург.
П л е х а н о в. Желаю успеха.
Л е н и н. Что же… вы?
П л е х а н о в. С вами?
Л е н и н. Георгий Валентинович… Надо возвращаться в Россию.
П л е х а н о в. Я приму решение.
Л е н и н. Революция разрешит все наши споры.
П л е х а н о в. Вы называете это спорами?
Л е н и н. Георгий Валентинович…
П л е х а н о в. Угодно вам будет выслушать, милостивый государь? Не полемизируя наотмашь, как укореняется у вас, у большевиков, «твердых» социал-демократов… а точнее сказать — «твердокаменных!». (С горечью.) А не вы ли, пожалуй, еще под столом ходили, когда я уже работал с Энгельсом? Не мой ли перевод Коммунистического манифеста вы штудировали, постигая азы марксизма? Манифеста, предисловие к которому Маркс писал по м о е й просьбе?..
Л е н и н (тихо). О чем мы говорим…
П л е х а н о в. А действительно, разве нам есть о чем говорить? (Поворачивается, вновь собираясь уйти.)
Л е н и н (с силой). Там… идет сражение! Открытая борьба за переустройство всей жизни в России начата! Надо ли браться за оружие, воздвигать ли баррикады… Георгий Валентинович, но возможно ли изменить все, все прогнившее насквозь, не меняя ничего радикальнейшим и самым революционным способом? Можем ли мы за обаятельные термины отжившего прошлого прятать все новые, все более трудные и сложные задачи настоящего и будущего? Чего стоят сегодня самые звонкие декларации и призывы рядом с конкретным, реальным делом? Сегодня массы поймут и оценят только и исключительно наши практические и немедленные революционные действия! (Чуть помедлив.) Кризис острейший… Коренной перелом тотчас, иначе — тупик… Исторический тупик… А мы — все еще здесь?! Надо ехать! Георгий Валентинович… едем!
П л е х а н о в (после паузы). На баррикады?
Л е н и н. Если придется!
П л е х а н о в (после паузы). Я приму решение… (Уходит.)
1905 год, ноябрь. Петербург. Л е н и н и Г о р ь к и й.
Г о р ь к и й (встречая Ленина). Проходите, Владимир Ильич, проходите…
Л е н и н. Что, еще никого?
Г о р ь к и й. Опаздывают…
Л е н и н (озабоченно). Это вряд ли!.. (Подойдя к окну, смотрит на улицу.) Отделываются от шпиков?
Г о р ь к и й (тоже глядя в окно). Подозрителен мне этот господин.
Л е н и н. Не похож…