С а в и н к о в. Ошибаетесь!
П л е х а н о в (сурово). Не будем обманываться. Массы — с Лениным. Россия жаждет перемен… Великих перемен!.. А то, что иные с изумлением или потрясением, а другие — с преклонением открывают для себя в Ленине сегодня, в октябре одна тысяча девятьсот семнадцатого года от рождества Христова, — так все это было в нем и раньше… Да-да! В девятьсот пятом… И еще раньше! В девятьсот третьем, на втором съезде… И еще тогда, когда он не был Лениным, а совсем молодым Ульяновым, при самой первой нашей с ним встрече в тысяча восемьсот девяносто пятом году… там, в Швейцарии, в Женеве… в эмигрантском кафе Ландольта!..
И вновь рабочий кабинет В. И. Ленина в Кремле…
Л е н и н. Если бы в ту ночь… ночь петроградского восстания… штурма Зимнего дворца… если бы тогда, в Смольном, нам сказали, что будет то, что есть сейчас… будет вот эта наша победа… никто, даже самый заядлый оптимист, этому не поверил бы! Произошло чудо… Да, тогда, в октябре семнадцатого года, мы представляли себе грядущее развитие в более простой, в более прямой форме, чем оно получилось. Мы клали в основу всей нашей политики быструю, прямую, непосредственную поддержку от трудящихся масс всего мира… Мировую пролетарскую революцию! Судьба осудила нас на одиночество… Да, произошло чудо! В самом деле, с точки зрения простого учета сил — как мы могли выстоять? Слабая, обессиленная, отсталая страна — против бешено-враждебных империалистических держав, сильнейших стран мира? Наша победа казалась немыслимой ни в политическом, ни в военном отношении! И все же это историческое чудо свершилось…
(С силой.) Массы! Нас поддержали массы… Октябрь был потребностью громадного большинства трудящихся масс, требованием радикальных революционных преобразований! Ради этого, во имя этого были принесены невероятные жертвы, пережиты неслыханные разорения и мучения! И — свершилось это «чудо»… Мы оказались правы, Октябрь был настоятельнейшей потребностью масс, ибо русская история уже смолола ту «муку» для того самого «пшеничного пирога социализма», во что Плеханов так и не поверил, — и смолола именно в России, раньше, чем в любой другой несравнимо более культурной и развитой стране! Не поверил… Не понял… Не принял… Какая судьба!.. Рабочее движение корректирует, а если необходимо — исправляет концепции самых выдающихся руководителей. Так было… И так будет, когда эти руководители будут цепляться за устаревшее, отжившее, мертвое… попытаются тормозить, заставить жить прошлым… На крутых переломах в жизни общества массы решительно требуют назревших перемен, коренных преобразований от этих руководителей… Либо — их замены, на каком бы Олимпе они ни восседали!.. И эти острейшие революционные требования жизнь ставит сегодня, как ставила вчера, и, вне сомнений, поставит завтра, ибо поколение революции сумеет решить лишь задачу уничтожения старого капиталистического порядка, задачу создания прочного фундамента, строить на котором — новым поколениям… от способности которых к поступательному движению, к пониманию требований времени и к обновляющим переменам… от их успеха или неуспеха в конечном счете зависит и оценка сделанного нами! И если наша работа была трудной, очень трудной, то разве задачи будущих поколений не будут еще трудней? Еще значительней?.. (С пачкой депеш, взятых со стола, энергично направляется к висящей на стене кабинета карте страны; взгляд на депешу — взгляд на карту, взгляд на другую телеграмму, на третью — и вновь на карту, — с озабоченностью, с надеждой, с тревогой.) Ошибки, масса ошибок и промахов, неудачи… Масса неудач… Поражения!.. Сопротивление велико… все еще велико… невероятно велико!.. Но что-то уже удается… Что-то положительное уже безусловно удается… Перелом наметился… Коренной перелом определенно намечается… Обновление началось… Революция начинает побеждать… Революция побеждает… Революция побеждает… (Страстно, и в этом — все, вся жизнь.) Революция победит…