Как дети, они радовались положительным отзывам наследников лорда Джада: «Чечня встала на мирные рельсы». Только шпалы под ними никто не менял, менять не собирался и не собирается.
— «Ариадна», которую представляет госпожа Зельман, специализируется на освобождении заложников, — продолжал генерал-майор. — На этом рынке она функционирует уже три года, если не ошибаюсь.
— Да, — кивнула Марта. — В основном в Боснии, Хорватии, Черногории, Македонии.
— У нее хорошие связи среди "военных, юристов, страховых компаний, тех же боевиков и прочее, — скупо похвалил Борович. И дальше сказал то, что не могло понравиться немецким гостям, сказал так, словно они были либо глухими, либо не понимали по-русски:
— Эта фирма по сути — часть одного конвейера, и с каждым новым преступлением, связанным с захватом заложников, конвейер удлиняется. Но мы обсуждать эту тему не будем. Структура этого механизма проста: захват, переговоры, обмен или выкуп. В основном спонсорами выступают страховые компании, если, конечно, у заложника открыт страховой полис. Нет — тогда спонсорами выступают родственники.
Генерал надел очки в оригинальной оправе, которая делала его глаза монголоидными, пробежал бумагу и передал Артемову, выразительно приподняв бровь:
«Прочти».
Полковник прочел не совсем грамотно, как бы наспех, подготовленную справку:
«Дер Фаден Ариаднэ». На российский рынок агентство вышло вынужденно. Грузинские спецслужбы, с которыми «частники» вели переговоры, отказали им в содействии и этот вопрос положили в ящик стола. Американцы, «приватизировавшие» Грузию, не дают своим специалистам, находящимся в республике, сотрудничать с немецкими официальными и частными лицами, к которым обратились родственники попавшего в плен немца…"
Артемов прервал чтение, чтобы неприкрыто покивать, поскольку в «этом вопросе» видел «большую» политику, прямую установку Белого дома против строптивого рейхстага, выступившего против войны в Ираке.
«Фаден Ариаднэ» вынужденно отступила в Россию, — продолжал читать Артемов. — Немцы многого не требуют. Им нужен консультант, имеющий опыт проведения операций, связанных с освобождением заложников именно из «чечено-грузинского» плена. Человек, который вплотную сталкивался с этой проблемой и хорошо знает менталитет как чеченцев, так и грузин".
— Прошу прощения. — Бесцеремонно и на правах хозяина Борович поманил Артемова из кабинета, оставляя немцев одних, и прошелся с гостем по холлу роскошного офиса. — Прочел? — спросил он, плавно переходя на «ты». И вслух подосадовал, что не смог переговорить с полковником до этой беседы, — Прочел, — ответил Михаил Васильевич.
— Что думаешь по этому поводу?
— Собственно, задача простенькая, — откликнулся Артемов, — если бы не одно «но»: предстоит найти не просто эксперта, а специалиста-практика в области антитеррора. Эксперта со связями в этом направлении: проводники из местных жителей, полулегальные дорожные коридоры, горные тропы и так далее. Другая стороны вопроса, связанного с любыми мероприятиями немцев на территории Грузии, нас, как я понял, не касается.
— Да, пусть делают что хотят: ведут боевые действия, эвакуируют пленного. Свою работу они знают.
— Что у них со временем?
— Времени, оставшегося у «Ариадны», хватает только на силовую операцию, — ответил Борович. — Переговоры с похитителями стали невозможны из-за отказа грузин в помощи. В общем, твоя задача — свести немецких «частников» с нашим «частником».
Артемов широко улыбнулся; он — посредник — из той же «частной» категории.
— При любом раскладе он не должен бросать тень, — Борович демонстративно заслонился рукой от стильного светильника, — ни на военную разведку в частности, ни на Минобороны в целом.
Непроизвольно взгляд Артемова упал на справку, которую он продолжал держать: «Der Faden Ariadne». Что переводилось легко: «Нить Ариадны» или «Ариаднина нить». Громкое и многообещающее название для подобного бюро. В нем изначально была заложена реклама. Плюс «нить» в руках женщины, главы агентства Марты Зельман.
— Мне досталась роль обычного сводника? — попенял генералу Артемов.
Борович рассмеялся, склонив голову к плечу.
О Боровиче полковник знал не так много. Выходец из Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны, успел поработать в военной контрразведке. Раньше из окна своего кабинета он мог видеть внутренний дворик Минобороны и старую постройку метро «Арбатская» в центре, а если повезет, то министра, выходящего из подъезда с козырьком. У военного министра есть свой лифт, на котором он поднимается на свой же пятый этаж. У Боровича лифта нет, но зато есть роскошный офис и совсем другой вид из окон.
— Да нет, Михаил Васильевич, — ответил генерал на вопрос полковника. — У тебя остались связи в «Аквариуме»?
— Откуда? — улыбнулись глаза разведчика.
— По своим каналам выясни все, что касается деятельности агентства, — потребовал генерал-майор. — Возможно, это маска; а невинная, на первый взгляд, просьба немецкого коллеги, — генерал кивнул в сторону двери, за которой полчаса назад скрылся полковник Бергер, — может вылиться в серьезную игру.
Артемов понял, о чем толкует Борович. Расширение контактов между военными разведками России и Германии не означало снижение активности резидентур ГРУ в фатерланде. К тому же придется до конца прояснить ситуацию с отказом грузинских спецслужб в помощи немецким коллегам.
Артемов хорошо знал тему подобных частных агентств.
Есть такие, которые предоставляют не только небольшие охранные и разведывательно-диверсионные группы, но и целые боевые части до батальона. Среди их клиентов встречаются порой гуманитарные организации, но в основном это правительства и многонациональные концерны. И в том, что глава одного военного ведомства просит за некую полувоенную организацию у другого, — ничего странного не было.
— Собственно, для этого я и привлек тебя к делу, — продолжал Борович. — Мне нужны твои связи в ГРУ. С действующими разведчиками я в силу разных причин контактировать не могу. Не обижайся, но ты уже не действующий разведчик, однако и не отработанный материал, пока еще свежий. В общем, ты то, что надо. Именно тебя я смогу привязать к «Ариадне». Если вскроется что-то по твоим каналам, ты продолжишь работу чисто в контакте. Если что-то выгорит, то нам обоим.
— Посмотрю, что смогу сделать, — пообещал полковник. И понял, что никакого специалиста-практика в области антитеррора, эксперта со связями в Грузии ему искать не придется.
Правоту его выводов подтвердил сам Борович.
— Потянешь время, — сказал он, — сошлешься на то, что есть эксперты, которые с закрытыми глазами проводят в Панкиси, а в районе Поти мы никаких спецопераций не проводили. В конце концов, проводник не опоздает, если появится за два-три дня до начала операции.
Но то будет уже на территории Грузии. С глаз долой, — холодно улыбнулся генерал.
Оба офицера вернулись в кабинет.
— Переговоры зашли в тупик? — спросил Артемов Марту, присаживаясь напротив и закидывая ногу за ногу.
— Пока нет, — ответила Зельман. — Мы долго работаем в этом бизнесе и знаем, когда нужно сворачивать переговорный процесс. Если тянуть до последнего, то потеряем время, а значит, и шанс вытащить заложника.
Чеченцы, насколько я знаю, — психи. — Она бросила короткий взгляд на Боровича и акцентировала:
— В любой момент могут убить заложника.
— Сколько у вас осталось времени?. — продолжил опрос полковник.
— Максимум неделю можно потянуть.
— Ну что ж, тяните. Желаю удачи.
— И все? — удивилась Марта.
— А что, вы ждете моего разрешения? — спросил Артемов, уже с этого момента начиная тянуть резину.
И повторил то, что минуту назад сказал Боровичу:
— Я посмотрю, что смогу сделать. Потребуется время, чтобы найти нужного человека. Оставьте мне контактный телефон для связи.
Марта протянула полковнику визитную карточку.
— Подчеркнутый номер — сотового телефона, — пояснила она. Потом как-то совсем по-русски, пряча взгляд, вынула из полиэтиленового пакета две бутылки вина.
Одну пододвинула ближе к Боровичу, другую — к Артемову.