– Да, да, я догадывался. Продолжайте.
– Так вот, забрав груз, наши люди войдут в контакт с командиром верного нам бандформирования и в его сопровождении перейдут на территорию Пакистана, а там, как я уже говорил, прямая дорога в Европу.
– А ваши люди, да и эти… как их… моджахеды, не проявят излишнего любопытства?
– Мои люди не привыкли задавать вопросы. Меньше знаешь, дольше живешь. К тому же это далеко не первый груз, переправляемый нами за кордон.
– Постойте, а другие, скажем так, «борцы за веру» не воспрепятствуют вашим людям и их сопровождающим?
– Нет, это исключено. На данном маршруте нет враждебных банд. Но вопрос по существу правильный, и именно тут потребуется ваше непосредственное вмешательство.
Прокофий Иванович сделал эффектную паузу.
– Единственная угроза нашему каравану исходит от ограниченного контингента. Эти проклятые солдафоны сорвали нам не одно мероприятие. – В злобе он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
На минуту в комнате повисла напряженная тишина, затем раздался скрип кресла. Седовласый встал и неожиданно рассмеялся.
– Советские войска? И только-то?! Разве же это проблема? Подготовьте мне карту с подробным маршрутом и датами прохождения, я позабочусь о том, чтобы там на время воцарился мир, – закончил он с пафосом и, не выдержав, расхохотался.
«Миротворец, лоб его мать, – подумал Прокофий Иванович, поправляя съехавший набок галстук, – старый маразматик».
– Сегодня же вечером бумаги будут у вас на столе, – уже вслух заверил он. – Надеюсь, сейчас я вам больше не нужен?!
– Идите, идите, – вытирая выступившие от смеха слезы, махнул платком седовласый.
«Так что же он конкретно переправляет? – уже захлопывая за собой дверь, задался вопросом Прокофий Иванович. – Сокровища Алмазного фонда?»
Клубный модуль был забит до отказа, сидевшие в задних рядах офицеры тихо переговаривались. За столом, накрытым красной материей, сидел почти весь начальственный состав батальона во главе с заместителем комбата. Сам комбат отсутствовал ввиду подготовки к замене.
Замполит батальона майор Ухарцев стоял за трибуной и отчаянно жестикулировал. Его буденновские усы топорщились в разные стороны, а лицо, покрытое сеточкой ранних морщин, сердито раскраснелось: майор негодовал.
– …До каких пор, – гремел под сводами модуля его могучий голос, – будут продолжаться неуставные взаимоотношения? – Он обвел грозным взором собравшихся в клубном помещении солдат. – Мало того, что в части процветает дедовщина…
Сидевшие в зале офицеры с улыбками переглянулись, а среди солдат пробежал робкий смешок. Фамилия заменяющего командира батальона была Дедов. Майор хмыкнул, понимая, чем вызван этот смех, и продолжил:
– Мало этого, так некоторые из сидящих в этом зале курят так называемый чарс, или, по-другому, план. Это же наркотик, – воскликнул он, назидательно потрясая пальцем, – последствия его курения очень плачевны!
Ухарцев на мгновение замолчал, словно обдумывая, говорить дальше или нет, потом решительно махнул рукой и выпалил:
– К тому же мы тут с капитаном Шишкиным, – кивнул он на сидевшего в переднем ряду начальника штаба, – попробовали.
Ухарцев сделал эффектную паузу и, растягивая слова, громко произнес:
– Ни-че-го хорошего!
«Ох! – тяжко вздохнул сержант Бебишев. Он сидел в последнем ряду по соседству с командиром взвода старшим лейтенантом Минохиным и совершенно не прислушивался к происходящему на сцене. – Скорее бы домой! Скоро лето, а молодых все нет, безобразие! Ну, почему в Союзе даже дебоширов задерживают не более чем на два месяца, а здесь самые лучшие начинают демобилизовываться через те же самые два?»
Виктор вспомнил прошлогодних дембелей с Рухи, встреченных на взлетке, улетавших домой в сентябре, и опять вздохнул.
Минохин лениво посмотрел на своего замкомвзвода и подумал о том, что сейчас бы неплохо куда-нибудь на речку, на пикничок с девчонками. Приготовить шашлычок с помидорчиками, с лучком, а к шашлычкам хорошего вина, а можно и водочки. Ничего, скоро замена, а там…
Легкий ветерок, появившийся из ниоткуда, прошелестев средь молодых деревцов (стараниями старшины совсем недавно привезенных из ближайшего заброшенного кишлака) и едва не запутавшись в их листьях, вырвался на свободу и, прошуршав по стоящему на равнине палаточному городку, полетел прочь. Пыль от проходившей колонны «наливников» желтой пеленой окутала палатки и теперь медленно оседала на землю, на лица бойцов, на сложенные вещмешки.