— Ну, кажется, добрались! Наконец-то! — У Петера даже голос слегка сорвался. — Сейчас я покажу класс! — Он бегом пронесся по мостику.
Марошффи следовал за ним по пятам, и, когда они оказались на открытом пространстве, откуда-то с вершины Монте-Граппы раздался первый залп.
— Бегом! — закричал капитану Татар.
Когда они были в трехстах метрах от крепости, прозвучал новый залп.
— Ложись! — крикнул Татар по-немецки. — Похоже, эти мерзкие макаронники нас заметили! — зло проговорил он. — Теперь слушайте меня внимательно: как только разорвется снаряд, выждите несколько секунд, а потом мчитесь вслед за мной. Когда я упаду на землю, вы тоже падайте. Ни о чем не спрашивайте, просто делайте то же самое, что и я!
Татар шел к задней части стены, окружавшей крепость, считая, что она заслонит их от обстрела. Идти прямо к входу в крепость было намного опаснее. Однако пространство перед крепостью было завалено каменными глыбами, стволами деревьев, наполовину разложившимися трупами животных, всевозможным, искореженным до неузнаваемости железным хламом, изрыто окопами и рвами. Все это мешало продвижению. Падать было очень опасно: можно сильно пораниться.
У них уже не оставалось времени на то, чтобы разговаривать, они боролись за жизнь и потому неслись сломя голову. Марошффи поразился: в нем за несколько мгновений произошли невиданные изменения — исчезла усталость, пропало тупое, патологически равнодушное безразличие к жизни. Он опять стал изо всех сил цепляться за нее. Капитан вскочил, бросился бежать. Раздался взрыв. Марошффи опять упал, потом поднялся и побежал вперед. Они оказались на совершенно открытом пространстве, до стен крепости было рукой подать. Так им, по крайней мере, казалось. Каждому даже почудилось, что из чрева бетонного чудища кто-то машет им рукой.
«Черт подери, что за дьявольщина? Чего они хотят нам показать на таком расстоянии?» — подумал Марошффи.
— Давай назад! — дико заорал в это мгновение Татар. — Посмотрите туда!
Почти над самой их головой, где-то в вышине, огромный кусок скалы отделился от горы, перевернулся в воздухе и сначала очень медленно, а потом быстрее и быстрее покатился вниз, сметая все на своем пути.
Капитан и Татар, не теряя времени, кинулись бежать в обратном направлении, не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов. По счастью, громадный каменный осколок, катящийся по наклонной плоскости и увлекший за собой лавину камней, миновал их. Только тогда, когда вся эта каменная масса обрушилась на бетонные казематы крепости, они наконец осознали, что произошло. Когда все было кончено и умолк страшный гул, они все еще лежали, тесно прижавшись друг к другу, в нескольких шагах от деревянного мостика. Теперь здесь уже не было ни офицера, ни солдата. Остались только два человека, благодарные провидению за свое чудесное спасение.
Хриплым от волнения голосом Татар произнес:
— Грязная работа… Но итальяшки ее сделали как надо… Итак, крепость больше не стоит на нашем пути…
Марошффи непроизвольно продолжал судорожно сжимать кисть руки Татара. Он вцепился в нее намертво, как утопленник хватается за спасающего.
Татар гораздо быстрее пришел в себя, почувствовав, как заболела рука, которую с такой силой сжимал капитан.
— Да отпусти же наконец меня, черт побери! — выругался он.
Между тем начало темнеть…
В один из последних дней марта Сударыня слегла в постель. У нее вдруг резко поднялась температура, поэтому пришлось пригласить врача. Горничная Лиза открыла дверь пожилому доктору Лингауэру. Войдя, Лингауэр не без труда снял свое демисезонное пальто, которое он надел из-за пронзительного холодного ветра.
— Ну как идут дела у твоего жениха, Лиза? — поинтересовался Лингауэр. — Он все еще служит полицейским в королевском дворце?
И привычно, не дожидаясь ответа кокетливой женщины, взял ее за подбородок и поцеловал прямо в губы. Лизе нравился исходящий от доктора аромат дорогих сигар, нравилось щекочущее прикосновение его холеной бородки. Старый Джентльмен вполне удовлетворился этим беглым приветствием и поспешил сначала к молодой госпоже.
По своему обыкновению, Лингауэр прежде всего подолгу беседовал со всеми взрослыми членами семьи больного, собирал основательную информацию о симптомах заболевания и только после этого осматривал самого больного.