Гот тихим, спокойным голосом попытался отрезвить Сударыню:
— Мадам, наши людские резервы истощились, наше экономическое положение можно назвать критическим, силы же наших врагов, особенно после вступления в войну Америки на их стороне, невероятно выросли. Малоприятные факты, но нам надо уметь смотреть в глаза этим очевидностям. И пожалуйста, не думайте, что на боснийцев можно положиться, как прежде. Их надежность сильно убавилась, с той поры как агитаторы-славяне стали прочить им собственное независимое государство. Они мечтают о реванше за оккупацию, и их претензии вовсе не беспочвенны. Мадам, взгляните же на мир глазами современного человека, и тогда вы испытаете гораздо меньше разочарований в последующие несколько месяцев! Лично я, как сторонник западной ориентации, считаю так: если что и может спасти человечество в двадцатом столетии, так это гуманистические идеи, а их распространением занимается отчетливо вырастающий на наших глазах, возвышающийся над грязью войны Запад. — Возвысив голос почти до крика, он продолжал: — Только, и вне всякого сомнения, Запад!
Барон Гот предельно четко формулировал свои мысли и говорил по-немецки точнее, чем его родственница, и все-таки вдова не поняла его. Кровь немецких предков, которая текла в ее жилах, протестовала против этого возвеличивания галльского гения.
Впав в дурное расположение духа, она заворчала:
— Людендорф — человек твердый, Гинденбург же еще тверже. Я сама выросла в семье военных и всегда этим гордилась. Вероятно, поэтому, я твердо верю в то, что жизнь без оружия превращается в ад, мир — это подготовка к войне, а народ, не научившийся побеждать, не имеет права на существование. И в этом меня никто не разубедит. Мы не можем проиграть эту войну, наши корни очень жизнеспособны!
Гот счел бессмысленным продолжать спор. Он закивал головой, словно соглашаясь с Сударыней, потом снова повторил свою мысль о том, что необходимо вернуть Альби с фронта домой, пообещал еще раз навестить вдову. Пробормотав ей несколько комплиментов, он с важным видом удалился.
Эрика отправилась проводить своего отца до дому, хотя и знала, что тем самым обижает свекровь, которая находила, что невестка слишком часто туда наведывается и слишком много времени проводит там.
Сударыня обвиняла свою невестку в том, что она в недостаточной мере посвящает ее в свои душевные переживания, и это тоже наносило вред их отношениям. В довершение всего загрустил любимый кот Сударыни, и слова Эрики о том, что, вероятно, ему следовало бы сделать инъекцию, окончательно сразили вдову.
В начале апреля Сударыня узнала интересную новость о том, что Мари Шлерн выходит замуж за какого-то генерала. Страстное желание посплетничать охватило ее.
— Дорогая моя, вообразите себе, Мари Шлерн выходит замуж за некоего генерала! — заговорила вдова, пытаясь заинтересовать этим известием свою невестку. — Что вы на это скажете?
Эрика с абсолютным равнодушием выслушала эту новость, и Сударыня, испытывая явное неудовольствие, перевела разговор на другую тему.
— Между прочим, скажите мне, пожалуйста, почему вы так часто стали ездить в Пешт? — спросила она довольно воинственно.
Эрика, словно размышляя вслух, задумчиво проговорила:
— Меня влечет этот грустный город. Мне нравится созерцать его печаль, это помогает мне, облегчает мои муки, собственно, я и сама не знаю, что еще мне там нужно… — Помолчав немного, она продолжала: — В общественных местах и на улицах очень много слепых солдат, особенно на проспекте Ракоци и на Бульварном кольце. Эти несчастные протягивают свои тощие грязные руки за подаянием, и очень трудно себе представить, что еще совсем недавно они были бравыми солдатами, сражались на фронте и наводили ужас на врагов. Забинтованные, на костылях, многие солдаты теперь шатаются по городу и предлагают купить у них всевозможную рухлядь, всякую мелочь, потому что просто побираться они стыдятся. Есть среди них и совсем разложившиеся типы, которые буквально насильно втискивают в руки молоденьким гимназистам порнографические открытки. Иногда у меня возникает ощущение, что сейчас в Пеште, на улицах, можно встретить только две категории людей: нищих и инвалидов. Но ведь на самом деле в городе живут не только они. А я всегда чувствую себя очень неловко, когда раскрываю ридикюль, чтобы достать деньги.
Тут Эрика бросила беглый взгляд на свою свекровь, которая слушала ее с таким видом, словно говорила про себя: «Какую же ты городишь чепуху! Но я вижу тебя насквозь». Эрика была абсолютно уверена, что свекровь именно так думает о ней, однако это нисколько не мешало ей развивать свою мысль дальше.