— Кирилл Иосифович, сколько человек вы способны… мм-м…. воскресить?
— Пока немного. Один, максимум два. Прошу заметить, что это процесс не быстрый и крайне дорогостоящий.
— Деньги будут! — отрезал Александр второй.
— Да и основная проблема в том, что пока мы можем выдергивать только неподверженные распаду или не слишком им затронутые матрицы. То есть людей из далекого прошлого с невероятно сильной психикой, ушедшим из жизни в бессознательном состоянии.
— Для более близкого периода, необходимо вживление в сознание психо-корректорного блока или как мы его прозвали — маяка. А эту операцию выдержат не многие.
— Что будет в случае… неудачной операции?
— Необратимая девиация матрицы сознания и полное отмирание участков мозга, отвечающих за осознания себя как личности плюс…
— Да дебилом человек становится! — вклинился в паузу Исмоилов, которого уже порядком утомило словесное словоблудие ученого.
— Ну, в общем — да — подтвердил заявление главы ВКС, Корольков.
— Понятно. Сколько Вам нужно времени на налаживание процесса и отбор кандидатов?
— Это крайне сложные и длительные процессы. Думаю, лет за пять, мы сможем наработать необходимую базу и полностью обкатать технологию.
— Шесть месяцев.
— Но, позвольте…
— Я даю Вам неограниченное финансирование и полный карт-бланш, но, через шесть месяцев должен быть результат! — отрезал император.
— Кстати Вы сказали, что уже стабилизировали…. А черт, воскресили кого-то, кого?
— Спиридонов Г.А. - адмирал из 1770 года погибший в Чесменской битве и Ольшанский К.Ф. - старший лейтенант морской пехоты, погибший в ходе десанта в 1944 году.
— Сейчас пытаемся вытащить капитана летунов с «Муравейника» — этот тот самый авианосец погибшей при первом контакте с Роем.
— Почему такой выбор?
— Я уже говорил, Александр Александрович, пока мы работаем с наиболее сильными и стабильными сознаниями, для остальных и более близкого периода — необходим маяк.
— Кстати, все три случая обладают уникальной особенностью! По расчетам аналитического искина на основе известной биографии — все трое имели потенциал 96,71 % достичь карьерных высот, благодаря выдающимся тактическим и аналитическим способностям.
— Проще говоря, Вы вытащили потенциальных, но, не вовремя, погибших гениев военного дела…. Почему тогда не Суворов или, допустим, Сталин?
— Честно говоря, пытались… — смутился Корольков.
— Но, сознание первого было намертво заякорено в своем времени. Предположительно из-за того, что он полностью реализовал свой потенциал военного стратега.
— А второго не разрешил я. Не хватало нам еще повторения истории с революциями — заметил Громов.
— Убедил, Анатолий Остапович — теперь уже смутился император.
— На каком сейчас этапе работа с выдернутыми сознаниями?
— Собираем информацию для моделирования телесной оболочки идентичной, эм… утраченной. Для уменьшения психологического диссонанса. Так же разрабатываем систему адаптации.
— Плюс рассматриваем возможность, так сказать, привить к сознанию несколько дополнительных блоков. Для усвоения информации, за последние пару веков без вывиха сознания.
— Хорошо. Держите меня в курсе событий. Доклад каждую неделю. Все, работайте, господа!
Уже прикрывая за собой дверь, Громов услышал, как император обращается к своему адъютанту.
— Паша, плесни-ка водочки. А то у меня голова кругом, от таких известий.
Директор ГРУ усмехнулся про себя, все-таки император тоже человек, а человеческому разуму сложно переварить такие новости и не сорваться с резьбы. Не каждый же день сообщают, что изобрели эликсир бессмертия и машину времени в одном флаконе.
Глава 2
Пробуждение
Мгла. Серое безвременье. Абсолютно невозможно следить за течением бесконечных минут. Сколько прошло времени? Я не знаю. Может быть час, а может целая вечность. Тысячи и тысячи белесых субстанций. Они мечутся в этой бескрайней мгле. Им страшно. Их страх пропитывает все вокруг, он разливается в пространстве подобно океану. Накатывает волнами, погребая под собой новые, только что образовавшиеся островки белого тумана. Так было и со мной. Со мной? А кто это — я?…
Не важно! Если начать думать об этом, я стану таким же. Таким как они! Источающим бесконечный страх и голод — ничто.
Иногда рядом со мной возникают огоньки. В странной мгле они кажутся нестерпимо яркими. Почти все они — холодные, я боюсь приближаться к ним. От них разит чужим. От других — веет теплом и чем-то до боли родным. Такие, я впитываю в себя. Да кто же я? Нет! Нельзя! Нельзя думать об этом! Нужно ждать!…
Чего ждать? Я не знаю. Но, ждать нужно!…
Не часто, но, приходят мысли и образы. Например, недавно пришла странная картина. Человек. Человек стоит на коленях в храме. Сотни свечей освещают десятки икон. Он молится. Откуда эта картина?
«Какое странное посмертие, не таким нам его описывал отец Никодим!». Что такое посмертие? И кто такой Никодим? Я не знаю. Нужно ждать….
Что это?… Свет?… Какой яркий свет!… Он движется…. Он идет за мной! Нет! НЕ-ЕТ!! А-А-А-А-А-А!!!!!…
01 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.
Лаборатория N1 Института передовых технологий.
— Поздравляю, Карл Иосифович! Мы полностью скомпилировали матрицу объекта «Один»! Матрица успешно загружена в носитель.
— Погружайте объект в искусственную кому, Николай.
Корольков устало откинулся на спинку эргономического кресла. Прикрыл покрасневшие глаза, давая себе небольшой отдых, после двенадцати часовой операции, равной которой, мир еще не видел. И эту не увидит. Во всяком случае — не сейчас.
Но таков удел любого гения. Самые значимые открытия — почти всегда похоронены под десятком грифов совершенно секретно.
— Ну, Григорий Андреевич Спиридонов, великий флотоводец её величества Екатерины второй — с новым тебя рождением!
— А что, Коля, очень символично! Новый, три тысячи триста семьдесят седьмой, год на дворе стукнул. Красивое число! А у нас, не побоюсь этого слова, красивые роды!
— Как-то, не очень звучит, Карл Иосифович…
— Да и пес с ними, с красивыми речами. Все равно кроме нас тут никого. Что с объектом?
— В коме, полностью стабилен, профессор.
— Ну, вот и хорошо. Пойдем слегка вздремнем, минуток так шестьсот — семьсот. А потом возьмемся за второго.
— Это я с удовольствием, а то стимуляторы уже часа четыре как не берут — зевая, отозвался лаборант.
31 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.
Бокс N 2.
Я лежал в большом белом помещении. Ни окон, ни дверей. Прямо как в той загадке. Где я? Мозг усиленно анализировал ситуацию. Я лежу на мягкой медицинской койке, не знакомой конструкции. Почему медицинская? Понятия не имею. Но, раз интуиция подсказывает, что койка медицинская, значит, так тому и быть. Своему внутреннему голосу, я привык доверять. Он столько раз вытаскивал меня из, казалось-бы, безвыходных ситуаций, так почему-бы ему ошибаться сейчас.
Вообще, странно это. Ощутить себя в теплой постели, когда последнее, что я помню, это близкий разрыв артиллерийского снаряда, отправивший меня в красочный полет к противоположной стене. И уже сквозь муть подступающего беспамятства, рокот приближающегося танка.
Стоп. Воспоминания — потом. Когда внукам буду рассказывать, как Берлин брал. Сейчас нужно все-таки понять, куда меня занесло. Мысль о том, что нахожусь в нашей госпитали, я отмел как несостоятельную. Слишком… не знаю…. Не наша она, и все тут!