- Семен, погоди, поговорить надо. А гусеницу - Андрей сделает, а вот эти бойцы ему помогут. И капитан мотнул головой в сторону хмурой тройки красноармейцев, подошедших с ним.
Отойдя в сторону, присели на ствол упавшей сосны. Маслеников аккуратно промокнул глаза, когда-то бывшей белой, тряпочкой и повернулся к Семену:
- Рассказывай, что там было, на дороге. Капитана Анохина видел?
- Он остался с нами у орудия. Чтобы прикрывать отход тягача. Ему удалось подбить немецкий броневик. А потом появился танк и разбил пушку. Тогда капитан и погиб. - Семен старался говорить короткими фразами, опасаясь запнуться и потерять смысл сказанного. Голова все еще кружилась, хоть и меньше чем поначалу.
- А расчет орудия, они то, где были?
- Не знаю. После того как немцы начали стрелять, я их не видел.
- Та-ак, - протянул Маслеников. - А вот мы сейчас, кой-кого и спросим...
Боец, которому Виктор Иванович прострелил ногу, так и лежал, на том же самом месте. Хотя и было видно, что Фира закончила перевязку. Испуганными глазами он смотрел на приближающегося капитана.
Маслеников остановился возле раненого:
- Где твой командир?
Артиллерист понял вопрос правильно, зачастил быстро:
- Убило его! Убило сержанта, сразу. Первым снарядом, как ударило рядом - так и сразу - наповал. Меня с тягача, на дорогу сбросило... Гляжу, а он уже мертвый лежит... Ну я и пополз...
- А куда же ты пополз, то? - голос Масленикова стал подозрительно спокойным.
- А в кювет. Гляжу - все взрывается, - боец запнулся, - товарищ капитан, я хотел в кювете залечь и по немцам стрелять!
- Да? А карабин твой, где?
Красноармеец замялся:
- Меня взрывом оглушило! Карабин отлетел куда-то...
- Отлетел, говоришь, - покивал головой капитан, - и подсумки, с патронами, тоже - отлетели? А противогазная сумка со жратвой - осталась?
Чекунов взглянул на ремень бойца - патронных подсумков действительно не было. А Маслеников уже поднял с земли валяющуюся рядом сумку. Сунул ее в руки Семену:
А ну, глянь, что там?
Чекунов откинул клапан:
- Картошка тут. И сала немного.
- Так, ясно. Отдашь женщинам. Пусть кормят раненых. А с этим...
Удары кувалды по металлу, заглушили слова капитана, но видно лежащий на земле их расслышал, так как побелел с лица и попытался отползти от летчика:
- Не надо... Я не виноват...
- Да? - Маслеников нагнулся к лежащему на земле, - а кто виноват?
- Не пачкайтесь, товарищ капитан, - от тягача подошел и Андрей, нечего на мразь патроны тратить. Оставить его, как он раненых хотел бросить, пусть дохнет. Уу, сволочь, еще и бинты на него переводить! - Шилин, казалось, хотел пнуть лежащего, но только сплюнул на землю.
- Если мы бросим раненого, то чем мы лучше него?! - Фира подняла голову и в голосе ее прозвучал такой вызов, что Семен на мгновение подивился характеру девушки. Вот только что, этот человек угрожал ей, но получил отпор и стал беспомощным. И, теперь, Фира защищает его...
- А ты что скажешь, Семен? - слезящиеся глаза Масленикова обратились на красноармейца.
Чекунов посмотрел на подстреленного: по лицу того стекали крупные капли пота. Человек боялся, явно и откровенно, до дрожи, до испачканных штанов. И смотреть на это было противно.
В той войне, войне старшины Чекунова, Семен не раз сталкивался с бойцами, поддавшимися страху. Кто-то испугался по молодости и неопытности, кто-то поддался минутной слабости, кто-то, увидев гибель товарищей, осознал, что и сам не бессмертен... Но, как отнестись к тому, кто решил выживать любой ценой, пусть даже и ценой гибели своих товарищей? "Сдохни ты сегодня, чтобы я дожил до завтра?" - Семен знал, что в будущем, многие так и станут жить. "Каждый сам за себя" - никаких проблем, выживут сильнейшие. Вот только, на самом деле, выживут не самые сильные - выживут беспринципные и наглые. Те, кто не побоятся запачкаться в чужой кровушке. И совесть им в этом - не помеха...
Чекунов смотрел в молящие, жалобные глаза лежавшего на земле, и пытался вспомнить, как выглядели эти глаза, всего час назад... И не мог. Слишком разными были эти два человека: тот, нависавщий над Фирой здоровяк, и этот, съежившийся на сырой земле, маленький и скрюченный ...
- Так что скажешь, Семен? - голос капитана вернул Чекунова к действительности.
Еще раз посмотрев на раненого, Чекунов произнес:
- Пусть живет. Пусть на своей шкуре попробует - каково было другим... Доживет до трибунала - его счастье... А иначе, Фира права будет...
На несколько секунд повисла тишина. Потом капитан снова склонился над артиллеристом:
- Слушай меня - Маслеников не повышал голоса, но его услышали все, кто находился возле тягача. - Пока ты жив. Благодаря ей, - капитан мотнул головой в сторону санитарки, - но, не думай, что легко отделался. Под суд все равно пойдешь...