– А лавки там какие? Товару много, даже заморские ткани продают. А если ладья будет, можно самому за товаром ходить, благо я знаю – куда и за чем.
Вот на эти мои слова сначала Любава, а потом и глава семьи крепко задумались.
А мне-то только лучше будет, если сманю кузнеца с собой. Он уже проверен, соображает хорошо, да и мастер толковый. И я больше чем уверен, что не сможет Головня тут дальше жить, душно ему будет, всё-таки глотнул свежего воздуха новых знаний и перемен. Сейчас ещё про арбалет расскажу, и кузнец никуда не денется.
– Только-только печку такую красивую сложили, жить стали лучше, достаток появился, и что – всё заново начинать? – сомневается Любава. – А вдруг ничего не получится, кому мы там нужны будем?
– Попросим приглядеть за избой соседей, если не выйдет ничего, вернёмся, – размышляет вслух кузнец.
– Выйдет у нас всё. И избы у нас будут лучше этой, и печи сложим другие, дело своё поднимем, торговлю откроем, хорошо нам будет, – вклиниваюсь я. – Первое время, конечно, будет очень трудно – пока обживёмся, пока дело наладим – но наладится всё, и заживём лучше прежнего, – добавляю. Дальше уговаривать не стоит, пусть это переварят сначала, пора переключать внимание и подбрасывать новую идею:
– Послушай, напарник, мне тут одна идея в голову пришла. Мне нужно оружие дальнего боя. Близко я могу ножами орудовать, а вот если дальше, то у меня ничего и нет. Из лука я так и не смог научиться стрелять. Вот посмотри на рисунок, хочу такое вот сделать, поможешь? – И разворачиваю небольшой кусок бересты с кое-как намалёванным углём чертёжиком. Даже не чертёжиком, а скорее, простенькой схемкой.
Сработало, кузнец с головой уходит в новую для него затею, будет у меня скоро арбалет.
Изучив рисунок, мастер засыпает меня вопросами. По мере сил стараюсь рассказать всё, что знаю об этом оружии, которое якобы видел на своей далёкой Родине.
По моим задумкам, арбалет должен гарантированно пробивать местные доспехи до ста метров, дальше я просто не попаду, и прикладывать большие усилия на взводе ни к чему. Лучше быстрее взводить и чаще стрелять. Да и никакой я не Робин Гуд – если метрах на пятидесяти буду уверенно поражать мишень, то и хорошо.
Ложе я сам вырежу, а всё железо мне мастер сделает, включая болты. У меня ещё много металла осталось с первого памятного боя.
С бронёй только пока придётся повременить. Делать полноценный доспех мне ни к чему, пока воевать я не собираюсь, может, потом как-нибудь займёмся.
Озадачиваю мастера необходимостью держать новое оружие втайне от всех, вот сделаем и покажем Изяславу, посмотрим, что на это скажет десятник.
На дворе темнеет, и я начинаю прощаться. Любава собирает мне корзину с едой, наливает молока в кувшин. Благодарю и, пожелав всем спокойной ночи, в сопровождении своего верного друга, возвращаюсь к себе домой. Завтра начинаю новую печь для обжига – процесс идёт вперёд.
Утром ставлю двух работников на кирпич – пусть формуют, одного на поднос материалов для новой печи, а самого толкового назначаю помощником, и начинаю кладку. Фундамент подготовлен, можно работать, думаю, в неделю уложимся.
Выкладываю первый ряд и передаю работу помощнику, пусть набивает руку, пока я рядом. Так, не спеша, с объяснениями, поднимаем до обеда шесть рядков. У парня начинает появляться уверенность, руки перестают трястись, и к делу подключается голова. Начинает задавать правильные вопросы. После обеда продолжаем кладку и догоняем к вечеру до десяти рядков, дальше не рискуем, и так погорячились.
Перед ужином собираю ребят и спрашиваю, нравится ли им эта работа? Получаю горячий утвердительный ответ и ставлю стратегическую задачу на будущее. За лето каждый должен научиться работать с глиной и кирпичом, после моего отъезда всё производство оставлю им в равных долях. Поэтому пусть решают, смогут ли потянуть это дело.
Смотрю, начинают мяться, возникает заминка.
– Взял в руки кельму – работай, – переиначиваю известное крылатое выражение применительно к текущим реалиям. – Ну, что засомневались, рассказывайте.