– То есть дружили братья?
– Дружили! До крестин…
– Крестин?
– Не знаете? На крестинах-то все и произошло. Первенец у Антипа с Марусей родился на семик[7]. И Сидор упросил Калину Фомича восприемником племяннику стать. Крестили на Троицу[8]. В церкви все чин-чинарем, а вот на квартире Сидор выпил лишнего и песенку свою завел, – продолжил Климент Сильвестрович. – Давай, говорит, Калина Фомич, долю! А лучше дочку за меня выдай!
Сашенька была поражена осведомленностью Климента Сильвестровича. Ничем он не напоминал грубого, тупого держиморду из сочинений господина Гоголя. До мелочей знал жизнь своего околотка, а околоток большой: тут и доходные дома, и купеческие склады, и буяны на Малой Невке.
– Вы на крестинах присутствовали?
Климент Сильвестрович довольно покрутил усы:
– А как же, барышня! Без меня здесь и птички не чирикают! Так вот… Плюнул Осетров и ушел. А Сидор выпил еще и полез к Маруське. Баба-то… опять извините, женщина она красивая. На вас, барышня, чем-то похожая.
– Спасибо, – поблагодарила за завуалированный комплимент Сашенька.
– Но ведь братова жена! Соображать надо, даже ежели пьян! Антип ему и… того-с, врезал.
– А потом?
– А что потом? Скрутил я Сидора и в съезжий дом![9] Проспался он там, а утречком к Осетрову побежал, прощения вымаливать, само собой. Все! Больше я его не видел. Живого то бишь. На следующий день уже вниз по Малой Невке упокойником всплыл. Участок не наш, но городовой мой, Венькой звать, из любопытства пошел поглядеть и узнал Сидора-то.
– Следствие вы вели?
– Ну что вы! Мы следствий не ведем! Наше дело – за порядком следить. А убийства судебный следователь раскрывает. А еще теперича сыскная полиция имеется. На труп Сидора лично Крутилин приезжали! А с ним трое! Как их бишь? Во, агентов! Опросили всех, и меня заодно, потом мозгами пораскинули и следующим днем вернулись обыски провести. У Антипа и Осетрова, стало быть. Калину-то Фомича зря потревожили. Человек он уважаемый, второй гильдии купец. Зачем ему собственному приказчику голову рубить? Ну а с Антипом в точку попали!
– А вы на обысках присутствовали?
– А как же! Куда же без меня? Понятых надо обеспечить, зевак отогнать, помочь осмотреть. Я и городовых привлек. Так Венька мой, про него уже знаете, голову и нашел. В мешке на гвоздике висела! Все, кто на поминки пришел, сразу протрезвели!
– Полиция пришла с обыском, а попала на поминки! – догадалась Тарусова.
– Точно так, барышня! Тело после воды дома не подержишь. Да и совесть, видать, Антипа мучила. Вот и решил побыстрей убиенного брата схоронить.
Сашенька задала любимый свой вопрос:
– А голову почему не утопил?
Климент Сильвестрович пожал плечами:
– Не знаю, барышня. Может, приятелей хотел попугать? Жуть-то страшенная голова эта. Венька в обморок грохнулся!
– А вы?
– Я на Кавказе служил! И не такое видал!
– Последний вопрос, Климент Сильвестрович. Хотела Марусю порасспросить, а она с адреса съехала. Куда, случаем, не знаете? Обратно в деревню – или здесь она, в Питере?
– Нет! В деревню не могла. Паспорта у ней нет, в мужнин вместе с младенцем вписана. В городе она! А где – не знаю…
Бородатый, с отвисшим животом и чесночным запахом изо рта, старшина ломовиков Игнат Спиридонович, тот самый, у которого работал Антип, оказался не столь приветлив.
– Из газеты, говоришь?
– Мария Никитична Законник! – Сашенька изящно подала ручку для поцелуя, но сидевший за конторкой мужичок сделал вид, что не заметил.
– Чего надо?
– Про Марусю Муравкину спросить…
– Не знаю такую, – чересчур уж быстро ответил Игнат Спиридонович.
– Ну как же? Муж ее у вас служил…
– Не помню!
– Его за убийство арестовали…
– Не помню такого! Я двадцать фур на железном ходу держу, да конюхи, да возчики, да грузчики! За год у меня человек сто сменится. Одни приезжают, другие уезжают.
– Но Антип у вас полгода…
– Не помню. Прощайте, мамзеля, некогда мне!
Попытка расспросить на дворе, где двое ломовиков распрягали телеги, закончилась еще хуже. Сашенька не успела даже представиться, как к ней подскочила пара бугаев, подхватили и под одобрительный взгляд из окошка Игната Спиридоновича вынесли вон и закрыли ворота. Тарусова пыталась подождать, вдруг еще кто из извозчиков подъедет, однако этот маневр заметили. Один из бугаев вышел с огромной псиной на поводке и пригрозил спустить.
Редкий вечер у Тарусовых обходился без гостей. Сегодня почетное место за столом занял губернский секретарь Антон Семенович Выговский. В университете этот высокий голубоглазый юноша был среди лучших, Дмитрий Данилович пророчил ему большое будущее. Но, попав под колесо все тех же студенческих волнений, Выговский едва не оказался на улице, затем каким-то чудом устроился в полицию, а там, когда создавалось Отделение сыскной полиции, напросился под начало Крутилина, и судьба его состоялась.
8
Или Пятидесятница, отмечается на пятидесятый день после Пасхи, в 1870 году пришлась на 7 июня.