Да еще это правило, что фрейлинам не полагается иметь личную служанку… Вводилось оно с благой целью дисциплинировать юных разбалованных дам, приучить их к мысли, что каким бы знатным ни был их род, они сами всего лишь слуги королевской семьи. Но на спесь отдельных высокородных девиц это никак не повлияло, а вот на комфорт и выбор одежды… Никаких шнуровок на спине, никаких сложных причесок… хотя это и к лучшему.
Ворча про себя, Элейн прошла к своей кровати. Для вещей каждой фрейлине полагался встроенный в стену вместительный шкаф, дверца которого находилась у изголовья кровати, рядом с туалетным столиком. Сейчас половина шкафов были распахнуты, и товарки увлеченно прихорашивались, то и дело поглядывая в ручные зеркала или поминутно бегая к большому зеркалу во всю стену в конце комнаты. Пламя свечей и ламп колыхалось, когда они вихрем проносились мимо. Куда ни взгляни, глазу представала однообразная в своей пестроте картина: ворохи разноцветной материи, оборок, сборок, бантов, тесемок и лент, шиньоны, заколки, диадемы и обручи, вуали и шарфики, шкатулки с драгоценностями, пузырьки духов…
Едва ли не половина того, что составляло круг интересов знатной девицы при дворе. Вторая половина заключалась в замужестве и всем, что с ним связано.
Крайне интересные собеседницы.
Нейтин уже заканчивала собираться и теперь пристраивала на полных плечах невесомую вуаль, добиваясь, чтобы было видно только молочную белизну рук и никаких складок там, где края корсажа и съемных рукавов нефритово-зеленого платья от локтя до запястья врезались в кожу. Элейн поморщилась при виде этих складок. Одно утешение — что Аверия, кажется, сетовала на излишнюю худобу Эллин… и что никакой Эллин Тамеан на самом деле не существует.
— Кажется, сегодня нас ждет двойной праздник вместо одного! — прощебетала мнимая сестра.
Элейн вопросительно хмыкнула, перебирая платья. Меньше всего ей хотелось привлекать к себе излишнее внимание. Пожалуй, бежевое подойдет. И поменьше украшений.
— Вечно ты одеваешься как старуха, — оценила ее выбор Нейтин. — Говорят, что во дворец переезжает ЛʼАррадон! Он будет здесь жить, представляешь! Это праздник получше юбилея принца! Интересно, гарем он тоже привезет?
— Не хватало здесь только гарема… — буркнула Элейн, застегивая сложную конструкцию из ремешков спереди. — А что заставило его сюда переселиться?
— Откуда я знаю? — «сестра» была явно недовольна, что разговор не переключился на обсуждение достоинств главного угларского колдуна. — Он будет здесь! Как хочется посмотреть на него… Вот бы он тоже участвовал во всех наших балах и прогулках!
Элейн тяжело вздохнула. Балы и прогулки, кто бы сомневался. ЛʼАррадон явно едет сюда, чтобы лучше контролировать Круг Кервелина, в котором, как думают и король, и его колдун, начались измены. Видимо, Кервелин считает, что не справится с ними в одиночку без магического вмешательства. Плохо. Отвратительно.
Теперь придется быть в разы осторожнее.
***
Странное это ощущение — сидеть на балконе со стеклянной крышей и слышать, как по ней барабанит пожирающий разум дождь. Знать, что все надежно закрыто и ни одна капля не проникнет сквозь преграду, но в то же время видеть подсвеченные единственной лампой искорки так близко и…
— Кому пришло в голову обустраивать такой балкон? Зачем он нужен? — нервно спросила София, когда Итилеан только привел ее сюда, вызвав вечером с кухни запиской. Чем немало удивил. Еще не успели остыть печи, где готовились блюда к праздничному застолью, и все придворные должны были быть на балу, открывающем сезон, а он… Наверное, что-то срочное, решила она тогда. Но при виде этого места, которое он избрал для разговора, мысли напрочь вылетели из головы от ужаса.
— А как же главный мотив половины глупостей на Земле? Пощекотать нервы… — Итилеан потянулся к крыше и с нажимом провел пальцем по стыку двух стеклянных частей купола. И хотя щелей там не оказалось, София отодвинулась подальше по жесткому дивану-скамье. Кроме этого дивана и тонкого плетеного коврика, здесь не было больше ничего. А балкон был довольно большим, размером чуть ли не с ее каморку за кухней. Обстановка в покоях Итилеана оказалась аскетической.