Вон, американцы взялись бороться с курением, и у них резко увеличилось количество людей с ненормально большим весом. Короче — толстых! Они галдят, что с весом тоже надо бороться, бегать трусцой, заниматься на тренажерах. Но ведь далеко не у каждого толстяка есть возможности и сила воли для того, чтобы проводить часы в оздоровительных центрах!
Евгений считал, что борьба с курением методами запретов сродни борьбе с пьянством теми же способами. Примеры? «Сухой закон» в Штатах и попытки ввести нечто подобное в Советском Союзе. Ничего, кроме вреда, это не принесло.
Но в «Арбалете» они с Наташкой уже бывали, и там им, несмотря ни на что, понравилось. А сигарету можно выкурить и на улице. Какие проблемы?
Карла и Анну он именно там и нашел. Немцы обрадовались его приходу, замахали руками официантке. Та приняла заказ, и Карл, подмигнув Евгению, попросил принести еще графинчик граппы. Мол, знаем мы вас, русских! Если вино не пьете, то от крепкого напитка не откажетесь.
Подумаешь, удивил! Что, Миронов, граппу не пробовал?! Да чача обыкновенная, виноградный самогон! Даром что итальянский. Где-нибудь в Пицунде чачу гораздо лучше гонят и очищают, чем в этой самой Италии.
К тому же вечером предстояли какие-то неясные пока еще события, и что-либо крепче пива пить не стоило. Вот и пришлось бедному Карлу употреблять заказанный графинчик в одиночку, потому что Анна пить итальянский самогон тоже отказалась. На мужа она смотрела с плохо скрываемым ужасом, а тот опрокидывал рюмки с улыбкой, хотя ясно было, что улыбка эта дается ему очень нелегко.
Карл еще успел спросить, как дела у Евгения и что слышно о Наташе. Миронов отделался общими словами, дескать, все нормально, беспокоиться не о чем.
И тут немца развезло. Евгений удивленно переводил взгляд с мгновенно захмелевшего Карла на опустевший графинчик. Объема в том было не более трехсот граммов. И что, с этого можно опьянеть? Может быть, он недооценил итальянских самогонщиков, и пойло они приготовляют совершенно убойное? Хотя кто их, немцев, знает… Пиво могут литрами поглощать, вино сухое. А вот что покрепче так на них действует.
Несмотря на то что глаза его разъезжались в разные стороны, Карл настоял на том, что за обед платит он, и ухитрился даже рассчитаться с официанткой, щедро отвалив чаевые. Анна, глядя, как разгулялся ее муженек, только головой качала. Была она тихой, терпеливой женщиной, никогда не повышавшей голоса, и теперь Евгений начинал понимать, зачем немцу понадобилась скандальная русская любовница. Перчика ему в жизни не хватало!
Вдвоем с Анной они вывели Карла из ресторана и потащили в отель. Ну, не совсем потащили, подвыпивший бизнесмен еще мог переставлять ноги сам. Но придерживать его под руки приходилось, иначе он вполне мог врезаться лбом в ближайшую подвернувшуюся витрину. Штормило его сильно.
Евгений вел Карла и гадал: с чего бы это его немецкий партнер так разговелся? Да еще и в неурочное время. Ведь до вечера, когда приличные люди могут себе позволить толику спиртного, оставалось еще несколько часов.
Люди на улицах оглядывались на необычную троицу с осуждением. Но портье в отеле улыбался понимающе. Видимо, ему приходилось видеть гостей в подобном состоянии. Ну и что тут такого? Отдыхает человек! Ведь не дерется, не орет, идет себе тихо, мирно, поддерживаемый женой и другом…
В номере Шнайдеров, когда Карла уложили на постель, Анна сбивчиво начала извиняться за поведение своего супруга, но Евгений только махнул рукой: с кем не бывает! Анна уверяла, что ее муж никогда себе такого не позволяет, а сейчас просто, наверное, устал.
Кое-как успокоив ее и заверив в том, что поведение мужа никак не скажется на отношении к нему русского приятеля, Евгений вернулся к себе, все еще гадая — с чего бы это Карлу так нажираться? Раньше склонности не то что к злоупотреблению, а даже просто к употреблению крепкого алкоголя он за партнером не замечал.
До восьми оставалось еще четыре часа. Надо было как-то убивать время. Пойти прогуляться по улочкам Рибевиля? Прежде обозначенного срока похитители Наташки вряд ли позвонят. А дожидаться звонка в размышлениях и терзаниях на гостиничной кровати не хотелось.