Но полицейский вряд ли появится. За все время, проведенное во Франции, Евгений не видел ни одного местного представителя закона. Может быть, где-то в крупных городах полиция и патрулирует улицы в поисках преступников и нарушителей общественного порядка. Но только не в Рибевиле!
Ну да, точно, когда они ездили в Страсбург, там несколько полицейских им попались. Но поскольку никто из многочисленных туристов, бродивших по улицам старинного города, порядок не нарушал, полицейские выполняли функции гидов, подсказывая, как пройти к той или иной исторической достопримечательности.
Евгений устроился поудобнее, отхлебнул из банки и стал вспоминать ту поездку.
Страсбург оставил двойственное впечатление. С одной стороны — обычный буржуазный франко-германский город с серыми и бурыми домами, скоростными модерновыми трамваями, Европейским парламентом и совершенно безумным музеем современного искусства, от посещения которого у неспециалиста создавалось очень странное впечатление об этом самом искусстве: то ли он полный идиот и ничего в искусстве не понимает, то ли это откровенная дуриловка. В самом деле, можно ли считать шедевром стеклянный куб, набитый распиленными на куски гитарами, балалайками и прочими струнными инструментами? А с другой стороны, Страсбург (особенно центр) — великолепно сохранившийся уголок Средневековья. «Маленькая Франция», район с многими каналами, по которым плавают баржи с туристами, великолепный собор, ничуть не уступающий Кельнскому, и уж во всяком случае красивее и величественнее пресловутого Нотр-Дам де Пари. Кстати, этот тоже был Нотр-Дам.
Шнайдеры изо всех сил старались, чтобы гостям было интересно. Водили их по всем достопримечательным местам, угощали в многочисленных ресторанчиках и рассказывали, рассказывали. Евгений поражался количеству фактов, которые немецкий бизнесмен и его супруга удерживали в голове. Казалось бы: зачем это все им нужно? Не путеводитель ведь собрались писать? Похоже, им искренне было интересно все, что связано с историей мест, по которым они путешествовали. Такие вот Шнайдеры были настоящие туристы.
Мироновым тоже было интересно. Они с любопытством все осматривали, задавали вопросы, фотографировали, пробовали деликатесы в ресторанчиках. Евгений, раздумывая над немного настороженным состоянием, которое им владело, пришел к выводу: это из-за того, что они не чувствуют себя здесь хозяевами. Не в том смысле, что не владеют всеми этими красотами, а просто они — робкие гости, которые не могут свободно, когда захочется, приехать сюда. Только преодолев многие трудности и запреты. Такое ощущение сковывало, не давало дышать легко и свободно.
Вот и приходилось каждое утро настраивать себя на благодушный лад, чтобы не носить с собой чувство неполноценности, непринадлежности к окружающему миру.
Пиво закончилось. Пора было возвращаться в отель, будить Наташку. Но какая-то мысль оставалась недодуманной, поэтому Евгений отставил банку, чтобы выбросить потом в урну, и закурил. Какая мысль? Кажется, что-то в его воспоминаниях о Страсбурге… Так, музей, «Маленькая Франция», собор… Да, именно собор! Вернее, не само грандиозное здание, а то, что произошло внутри. Какой-то хор репетировал Моцарта. Акустика была превосходной, и голоса артистов звучали потрясающе. Даже Евгений, практически равнодушный к классической музыке, заслушался. Наташка же стояла почти не дыша, стиснув от восторга кулачки. И в этот момент Миронова толкнули в плечо. Он бы не обратил внимания, народа перед сценой было много, туристы, слушая музыку, буквально дышали друг другу в затылок. Но мужской голос над ухом произнес по-русски: «Простите!» и Евгений непроизвольно оглянулся. Однако разглядеть толкнувшего и извинившегося не успел, тот быстро пробирался назад, ввинчиваясь в толпу. Мелькнул коротко стриженый затылок над воротником грубой осенней куртки, похожей на морской бушлат, и пропал. А у Миронова осталось впечатление, что совсем недавно он уже видел и такую куртку, и такой затылок. Более того, и голос был ему знаком! Правда, кому он принадлежал, не вспомнилось. Евгений все вытягивал шею, пытаясь разглядеть таинственного незнакомца, но тут Наташка ткнула его локтем в бок и шепнула: «Ну что ты вертишься?! Не мешай слушать!», и он послушно забыл о толкнувшем его человеке.
Ну и почему сейчас этот эпизод вспомнился? Почему случайное столкновение с соотечественником засело у него в памяти, словно заноза? Мало ли русских сейчас за рубежом! Особенно летом. Границы не то чтобы совсем открыты, но если захотеть, если очень захотеть, то можно поехать куда угодно, в любую точку земного шара. И здесь, во Франции, русских сейчас тоже навалом! Они с Наташкой своими ушами слышали в том же Страсбурге, как молодая женщина громко спросила: «Ну, дети, кто будет синее мороженое?» Их почему-то очень развеселил вопрос. Надо же, даже с детьми путешествуют! А наш обормот не захотел ехать. Хотя что ему сейчас синее мороженое? Он, пожалуй, и от пива уже не откажется…