Короче говоря, легенда о безумном и непризнанном гении ван Гоге — во многом выдумка, а во многом — безбожное преувеличение. Как выдумкой и безбожным преувеличением является и всё лоховское поверье о многочисленности непризнанных гениев, творивших историю. Но лохам нравится полагать это чистой истиной. По данной причине, услышав новую подобную байку, лох обыкновенно охотно ей верит, не считая нужным подвергать что-то сомнению. А потом эту байку при случае перескажет другому лоху. С не меньшей охотой лох домыслит в нужном ключе урывки случайно полученных сведений. Выдающийся физик Людвиг Больцман в 1906-ом году повесился на оконном шнуре, впав в депрессию от того, что мир не понимает его работ. Узнай такое лох, так непременно бы заключил: «Вот и ещё один непризнанный гений, которого не оценили при жизни». В действительности же Людвиг Больцман к моменту своей смерти повсеместно считался выдающимся теоретиком и экспериментатором, а академии наук во многих странах избрали его своим членом.
Людвиг Больцман
Распространению мифа о непризнанных при жизни гениях, вероятно, существенно посодействовала советская власть через систему образования. Таким способом подспудно доносилась идея, что в других странах, а также в другие времена при прежних плохих режимах зловредный капитализм и реакционный царизм с мракобесами-попами на подхвате до сих пор только и делали, что всячески ущемляли таланты и не давали им поднять голову. Страсть что творили и творят: таких людей удушали, понимаешь! То ли дело благословлённый Лениным СССР, где родная партия бережно холит и лелеет любые дарования, установив такой мудрый порядок, при котором перед талантами все дороги расстилаются аки скатерти-самобранки!
И данная пропаганда споро ложилась аккуратными ровными слоями на целевую аудиторию. На лохов отчего бы не лечь. Почва-то благодатная. Вот и проросло.
Однако, так или иначе, признанные ли при жизни гении али непризнанные, а всех таких людей отличало одно: у каждого из них было дело, которое они считали важным. Дело, которым они занимались, отдавая ему своё время и силы. Эти люди творили и трудились, совершенствуя свои умения и нарабатывая творческое или научное наследие. Лохи же, которым так по нраву миф про непризнанных гениев, ничего подобного не делают. Казалось бы, столь фундаментальное отличие не позволяет говорить о какой-то аналогии, но лохов это не смущает — в мифе о непризнанных гениях им всё равно мерещится лестный намёк на собственное непризнанное величие. К тому же данный миф прекрасно оправдывает лохов в их бездействии и праздности: дескать, как ни старайся, как ни рви жилы — всё равно ж при жизни не призна́ют, так что нечего и пытаться. Что, конечно же, не отменяет собственной особенности и скрытой гениальности. То есть лох бы, в принципе, как бы мог бы, но просто не хочет — не видит смысла. Получается, будто бы лох даже занимает в определённой степени мудрую и рациональную позицию. Она, в действительности, таковой и является — мудрой и рациональной, но не потому что не призна́ют, а потому что как бы ни дёргался и ни пыжился лох, ничего путного из этого всё равно не выйдет, а получится только напрасная трата сил и нервов. Куда разумнее поползновений на гениальность не совершать, а просто спокойно удовольствоваться чувством собственной особенности. Большинство лохов так и делают и за это их можно только похвалить.
Согласно наблюдениям, лоханки подвержены влиянию чувства собственной особенности сильнее, нежели лохи. Особенно заметно это проявляется в юном и молодом возрасте. Вполне вероятно, что и само это чувство у лоханок сильнее. Во всяком случае, такое предположение довольно правдоподобно.