В целом, ситуация была ясна и понятна. Девушка возвращалась домой из столичного университета. Семестры в Лирране были организованы странно, занятия кончались как раз в середине осени, и студентов отправляли домой на целую зиму, вплоть до начала апреля. Поэтому тут ничего удивительного. Возвращалась она, понятное дело, пешком. Откуда, спрашивается, у студентки деньги на экипаж или лошадь? Не дойдя до города несколько километров, несчастная наткнулась на одну из шальных банд, которых хоть и не слишком много в здешних краях, но всё же инциденты случались. Разбойники, осознав, что с девушки взять нечего, сперва изнасиловали её, а затем сунули дециметр стали под ребро и оставили остывать в канаве. Моя же роль во всём происходящем заключалась в том, чтобы добраться до городского маршала и сообщить ему о страшном злодействе.
Очень стройная и правильная версия. Будь я тем самым городски маршалом, принял бы её на веру, выразил соболезнования родителям и закрыл бы дело к чертям собачим. В городе наверняка ещё куча работы. Ко всему к этому прибавлять очевидно безрезультатные поиски насильников-убивцев по окрестным лесам я бы не стал. Себе дороже.
Но я не был городским маршалом. Я бы арканологом. Притом, был им по собственному желанию и жизненным убеждениям. И поэтому мне эта версия не нравилась.
Во-первых, на теле девушки не было ран. По крайней мере открытых, о повреждениях гениталий умолчим. Ни дырки в боку от кинжала, ни рваной раны от уха до уха. На шее бледной, тонкой и бескровной не было даже следов удушья. Неизвестные насильники не воспользовались ни сталью, ни гарротой. Даже руками не душили. Просто… убили, вот и всё. Как — непонятно.
Если, конечно, это были насильники. В чём я сильно сомневался. Потому что…
Потому что, во-вторых, глаза девушки, обращённые к серому небу, были выжжены. Притом выжжены явно не калёным железом, которое обязательно оставит красноватые ожоги и гной вокруг места соприкосновения. Нет, глаза девушки были обугленными, окружёнными идеально ровными овалами чёрной, обгоревшей плоти.
Конечно, будь я чуть менее искушён в собственном ремесле, я бы списал всё на магическое вмешательство. Мало что ли в мире магов-отступников, вырвавшихся из-под удушающей петли церковного контроля? Особенно в Лирране, где этого самого контроля уже как десять лет в помине нет?
Но я был искушён. И я знал, что маги здесь не при чём. Потому что подобный почерк я уже видел. И не раз.
Малефикар.
Я резко начертил на влажной от дождя земле простейшую руну. Та незамедлительно вспыхнула белым пламенем. Маркер такой же явственный, как вонь от квашеной капусты при военном лагере.
Грязно выругавшись, я, наконец, оставил труп девушки в покое. Прыгнул в седло и пришпорил лошадь. Хоронить его у меня не было ни желания, ни возможности, лопату с собой я никогда не носил. Как минимум, я должен был донести информацию до местных властей.
Я не собирался задерживаться в этом городе. И не собирался устраивать охоту на тёмное отродье. Я просто хотел рассказать об этом местному маршалу или бургомистру. Просто, чтобы они были в курсе и целенаправленно начали искать арканолога для решения проблемы. Доложить, найти постоялый двор, выпить, отоспаться, на следующее утро уехать.
Тогда я ещё не знал про чёрные цветы на маленькой лесной полянке.
Глава 3
— Значит, говорите, не бандиты? — уточнил у меня колоритный маршал.
Я лишь кивнул в ответ.
Страж закона действительно был выразителен. Мы сидели у него в кабинете, в городской управе. Она, что самое интересное, в отличие от остальной, в основном деревянной застройки были сплошь выполнена из камня. А поэтому кабинет главного маршала города Остолья больше напоминал одну из комнат рыцарского замка позапрошлого века.
Обстановка, кстати сказать, была под стать. Здоровенный камин в половину стены (к которому я тут же благодарно уселся), чтобы у уважаемого человека не ломило кости в промозглой каменной комнате. Широченный шкаф, забитый бутылками из-под вина и портвейна. Оружейная стойка в углу комнаты и разномастные железяки, висящие на стенах. Я в этом не слишком силён, но орудий убийств было предостаточно. Я разобрал только очевидный арбалет и цвайхандер.
Судя по всему, маршал был человеком действия и предпочитал теории практику. Это мне нравилось. Я сам такой же.