Директор предложил нам пройти с ним, чтобы посмотреть на тело.
— В той комнате был женский туалет, но канализационные трубы давно перекрыли, и туда никто не заходил.
Школьники с любопытством поглядывали на нас. Вероятно, большинство еще не знало о случившемся.
— Почему вы не заявили о том, что она пропала? — спросил Эд.
— У молодых учителей вошло в привычку исчезать без предупреждения на два-три дня, — ответил директор, — поэтому мы особенно не волновались. Другая учительница почувствовала неприятный запах и заглянула в ту комнату.
— Мы хотели бы поговорить с ней, — сказал я. — С другой учительницей.
— Разумеется, — кивнул директор. — Она сейчас в школе. Мы думаем, мисс Эванс хотели изнасиловать и завели в бывший туалет. Она начала сопротивляться. Вряд ли ее собирались убивать.
Намерения не имеют значения, если ее убили, подумал я. Дальше мы шли молча.
— Она там, — указал директор на закрытую дверь.
— Вы сообщили семье? — спросил Эд, когда я направился к двери.
Я открыл ее, и в нос ударил тошнотворный запах. Она лежала у зеленой стены. Больше недели, а школа кишела крысами.
— О господи, — пробормотал я, отступил назад и захлопнул дверь.
— Она жила одна в… — директор отвечал на вопрос Эда, но умолк на полуслове, увидев выражение моего лица. — О, простите, пожалуйста. Мне следовало предупредить вас.
Эд подошел ко мне.
— Что с тобой, Том?
Я махнул рукой, отгоняя его от двери.
— Не ходи туда. Пусть за ней едут санитары.
У меня похолодели руки и ноги, кровь отхлынула от лица.
— Извините, пожалуйста, — директор удивленно смотрел на меня. — Я думал, вы привыкли к подобным вещам. О боже!
Глава 5
Всю неделю они работали с полуночи до восьми утра, в самую спокойную из трех смен.
Джо вывел «плимут» со стоянки и остановился перед зданием участка. Десять минут спустя из подъезда вышел хмурый Том.
— Что случилось? — спросил Джо, когда тот сел рядом.
— Маленькая беседа с лейтенантом. Опять эти чертовы наркотики.
— А что такое?
Том зевнул и пожал плечами.
— Мы, мол, должны сдавать все, что попало к нам в руки. Обычная болтовня.
«Плимут» медленно тронулся с места.
— Интересно, кого они поймали? — спросил Джо.
— Во всяком случае, никого из нашего участка, — Том снова зевнул. — Приеду домой и сразу завалюсь в постель.
— У меня есть идея, — сказал Джо.
Том сразу понял, о чем он говорит.
— Какая же?
— Картины из музея.
Том нахмурился.
— Что-то я тебя не понимаю.
— В музеях есть картины, которые стоят по миллиону каждая. Мы возьмем десяток и продадим их оптом за четыре миллиона. По два на брата.
Том почесал подбородок.
— Ну, не знаю. Десять картин… Спрятать их так же сложно, как и русского посла.
— Я могу положить их в гараж. Кто будет искать их там?
— Твои дети изгадят их за один день.
Джо не хотелось отказываться от своей идеи.
— Пять картин. По миллиону каждому.
Том ответил не сразу, стараясь найти не столько недостаток в предложении Джо, сколько основные принципы будущего ограбления.
— Нам не нужно ничего из того, что мы должны вернуть. Очень важно, чтобы нам ничего не пришлось прятать. Надо брать товар, который можно тут же сбыть.
Джо неохотно кивнул.
— Пожалуй, ты прав. Нам негде хранить украденное.
— Точно.
— Но нам не нужны деньги. Мы говорили об этом.
Том кивнул.
— Я помню. Сейчас все переписывают номера банкнот.
Джо покачал головой.
— Не так-то просто найти то, что нам нужно.
Они помолчали.
— Я думаю, мы должны добыть товар, который тут же купят за большие деньги, — сказал Том, когда они въезжали в мидтаунский тоннель.
— Правильно. И найти покупателя. Какого-нибудь богача с толстой мошной.
Две телевизионные компании прислали своих операторов. Наша машина прибыла первой на место происшествия, поэтому одна группа брала интервью у меня, а другая — у Пауля.
Я не нервничал, хотя еще ни разу не выступал перед камерой. Но полицейские нередко попадают на телеэкраны. Трижды в выпусках новостей я видел парней, которых знал лично. И частенько, принимая душ, я представлял, как эти вопросы задают мне и что я на них отвечаю. Так что можно сказать, что я подготовился к встрече с телевидением.