Сильвания совсем иначе представляла себе вечер с их общей лучшей подругой. Не таким спортивным и не таким… не таким вампирским. Почему бы им было не заняться по-настоящему интересными вещами: вместе полистать журналы для девочек, испробовать новые причёски и поговорить о любви?
– Быстрее! – крикнула Хелене.
Дака опустила голову и прижала руки к телу:
– Р-р-рапедади![4]
Сильвании ничего не оставалось, как тоже ускориться. А ей уже давно хотелось сделать передышку. Казалось, сила тяготения Земли действовала на неё сильнее, чем на Даку. Собственные руки словно налились тяжестью, как будто на них висели мешки с картошкой. Она сама себе казалась кашалотом. Такой же элегантной. Такой же лёгкой. Такой же летучей.
– Ну хорошо, последний круг, – сказала она. – И приземляемся, окей?
– Как, уже? – Хелене надула губы. Она коротко глянула на Сильванию, у которой пот блестел на лбу каплями. – Хорошо, я согласна, но сперва экстрабыстрый круг с экстрамногими виражами! Пожалуйста!
Сильвания собрала последние силы. Ещё один круг над полем. Она справится. Одновременно с Дакой она нагнула голову – и два полувампира, Хелене и крышка унитаза молнией понеслись сквозь ночь. ВУШ-Ш-Ш! Они заложили вираж вправо. ВУШ-Ш-Ш! Полувампиры, Хелене и крышка унитаза ускорялись всё сильнее. Виражи становились всё круче.
Хелене визжала от удовольствия.
Дака вопила:
– Бой, бой, бой!
Сильвания выпучила глаза и в панике вглядывалась в ночь. Они летели низко над землёй. Это было хорошо. Но они летели слишком быстро. Это было плохо. Внезапно после резкого поворота направо Сильвания что-то заметила. Это «что-то» было в нескольких метрах от них, стояло на поле и вопило. То не был ни ветряк, ни НЛО. Две тёмные фигуры, на которые они летели – неотвратимо и с большой скоростью.
– Ах!!! – крикнула госпожа Тепез.
– Ох!!! – крикнул господин Тепез.
Больше они уже ничего не успевали. Ни отпрыгнуть в сторону, ни упасть на землю.
ВОМ-М! – прямо на них нёсся неопознанный летающий объект. БАЦ! РУМС! БУМС! – ударился он о них.
– Ой!!! – вскрикнула госпожа Тепез.
– Ой-ой-ой! – вскрикнул господин Тепез.
– Ай-ай-ай, а-а-а-а, фумпс! – вскрикнул неопознанный летающий объект.
Господин и госпожа Тепез рухнули на землю. На какой-то момент стало тихо. Они потирали ушибленные головы. Они не знали точно, на небе ли те звёзды, что мелькали у них в глазах.
Затем супруги услышали стон у себя за спиной. Господин и госпожа Тепез повернулись и увидели три фигурки, которые валялись на земле, потирая локти, головы и колени. Две из этих фигурок показались им очень знакомыми. Они могли быть почти как их дочери. Между ними валялась третья девочка. На голове у неё был металлический дуршлаг для макарон, он сполз ей на лицо до кончика носа. Девочка была пристёгнута ремнём к крышке унитаза.
– Михай, я думаю, это была комета, – сказала госпожа Тепез, не сводя глаз со стонущих фигурок.
Михай помотал головой:
– А у меня была безумная галлюцинация: мне почудилось, что я вижу наших дочерей!
– А мне примерещилась дочь моего арендодателя с моей крышкой унитаза и моим дуршлагом для макарон, – сказала госпожа Тепез.
Первой пришла в себя Дака. Она вытряхнула из волос несколько травинок и трижды поплевала на локти Хелене и на голову сестры, как делалось обычно в Трансильвании, когда кто-нибудь ушибся. После этого она широко улыбнулась:
– Привет! Ну и как вам понравились «Крысы»?
Сильвания тоже села на земле и попыталась сделать невинное лицо.
Михай Тепез хищно сверкнул на дочерей глазами.
– А ну, сейчас же домой, да рапедади! – сказал он громовым голосом.
Плохие дни
Нелёгкими были следующие дни для Даки и Сильвании. Родители выказали недостаточно понимания в отношении ночного полёта с Хелене. Хотя Сильвания и Дака и выдвигали в свою защиту, что в тот вечер не было нарушено ни одно из семи радикальных правил. Но родители не принимали это во внимание. Видимо, были ещё какие-то радикальные правила, неписаные. Например, «никогда не летай с людьми», «никогда не используй ни дуршлаг, ни крышку унитаза матери своей», а главное – «не налетай на отца и матерь своих, особенно когда они гуляют при луне».
У сестёр осталось такое чувство, что в этой истории полёт был не самое худшее. После того, как папа немного успокоился, а мама скрылась в ванной, он даже расспрашивал их насчёт техники полёта и насчёт идеи с крышкой унитаза в качестве пассажирского сиденья. И слушал очень заинтересованно. А после чуть не похлопал своих дочерей по плечу. Но потом снова вспомнил, что должен сердиться.