– То есть мы можем так хоть сто километров пройти, а времени не убудет?
– Угу. И проголодаться ты не сможешь, и не устанешь, и кроссовки твои не сносятся, и брюки в ходу не протрутся.
Василий задумался, подумал-подумал, и вдруг его осенило:
– Так если с нами ничего не произойдет, то мы в секунду до края мира дойдем, плод с дерева жизни сорвем и обратно вернемся?
– Ишь куда хватил! Как же это может быть, чтобы в тридесятом царстве и ничего не случилось. Мы же в сказочной реальности находимся! Тут же беспрестанно что-нибудь происходит!
– А, – понял Василий, – то есть добро побеждает зло?
Максим Константинович крякнул:
– Ну, это, как сказать… Все ж таки тут, хоть сказочная, а реальность… Это в сказке все кончается на том, что Иван-царевич женился на Марье Моревне, и там по усам текло, а в рот не попало… А тут…
– Что тут ? – заинтересовался Хэм.
– А тут, братцы, вот как получается: братьев он своих обскакал, поперек старших в отцовскую милость попал, ну и начинается междоусобица, какой свет не видывал. Иван-царевич с поддержкой старичка-боровичка, бабы-яги и прочей волшебной силы, братьев, конечно, одолеет, всем их сторонникам головы с плеч срубит и далее царствует мирно. Но вот можем ли мы сказать, что это добро восторжествовало в данном случае? Вот в юридическом аспекте? Порядок престолонаследия нарушен, вмешательство сил извне в дела государства налицо!
– Нет, значит, и тут справедливости, – вздохнул Василий.
Маг пожал плечами:
– Справедливость – понятие субъективное. Что мне хорошо, то какой-нибудь Василисе – тоска лютая.
Между тем, повеяло прохладой, и неожиданно, как то бывает только в сказке, перед героями развернулось огромное синее море.
17. Русалка
– Теперь вдоль моря пойдем. – Сказал проводник. – Только вот налево или направо? Хоть бы камень какой, что ли поставили. Ну, типа: «Прямо пойти – утоплену быть. Налево пойти – женату быть, направо пойти – богату быть»…
– А пойдемте направо? – предложил Хэм. – Вдруг, и вправду, богатыми будем?
– Нет, – возразил старик, – пойдем налево. В сказке богатым быть невыгодно. Всегда найдется какой-нибудь Ходжа Насреддин или хитрый солдат, который тебя вокруг пальца обведет. А жениться – это мы еще посмотрим. Не нашлась еще пока та девица, на которой захотел бы я жениться, – неожиданно пропел он на мотив опереточной арии.
– А вот эта? – зачарованно спросил Василий.
Тут оборотень и колдун повернулись посмотреть, на что указывает подросток и увидели сидящую в нескольких метрах от них девушку. Это была очень красивая девушка! Тоненькая, изящная, зеленоглазая и золотоволосая, одетая в простое белое платье, она, казалось, совсем не замечала приближающихся к ней мужчин и играла с длинным жемчужным ожерельем, несколько раз обвивавшим ее стройную шею.
Подойдя поближе, мои герои увидели, что из глаз девушки катятся крупные слезы, так что даже ворот ее платья и локоны, обрамлявшие лицо, были уже мокрыми. И вообще девушка была невесела.
Максим Константинович откашлялся – красавица не обратила на него никакого внимания.
Максим Константинович хмыкнул довольно громко – та не подняла лица.
Наконец, Максим Константинович заговорил голосом, которому постарался придать мягкость и нежность (правда, это у него не очень получилось, потому что по природе своей его тембр был хрипловат):
– О чем ты плачешь, о прелестное дитя? Расскажи нам, и, может быть, мы сумеем тебе помочь.
Девушка всхлипнула и сказала тихо:
– Я плачу, потому что я совсем не дитя. Собственно говоря, я уже старуха, и сегодня в три часа пополудни я должна умереть. Так что у меня есть еще пара часов, чтобы поведать вам свою историю. Вряд ли меня утешит, если кто-нибудь узнает про мои приключения, но, может быть, хоть память обо мне останется, когда мое тело превратится в пену морскую…
– В морскую пену! – воскликнули одновременно Хэм и Василий.
– Да. Ведь я русалка, дочь царя морского, а мы после смерти возвращаемся в море, из которого вышли когда-то…
Колдун понимающе кивнул, и герои мои уселись вокруг красавицы в кружок, причем Семен Семеныч отчего-то обратился в обезьяну и обнял Василия за шею.
18. Рассказ девы морей. Ошибка воспитания
Давно прошли те времена, когда семья морского царя была многочисленной и шумной, когда в подводном царстве закатывались обильные пиры, а девы морские, числом не менее тридцати, плавно выплывали в торжественном танце, и хвосты их были украшены перловицами (обычай довольно жестокий, так как раковины больно впивались в нежную девичью плоть, но старинный, и от того уважаемый, как традиция). Уже к веку восемнадцатому, когда у людей еще было много детей, у морского царя не осталось никого. Не знаю, в чем там было дело. Может, в том, что у морского царя вовсе не было морской царицы, и дети его зарождались волшебным образом из океанской воды и солнечного света? Может, что-то разладилось в этом хрупком магическом процессе? Океанская вода стала не так чиста и не так солона, солнечный свет утратил прозрачность и тепло? В общем, случилось еще только однажды, что на заре поднялась из волн златокудрая головка, и раздался чарующий голос, какой бывает только у русалок.