Первым сообразил Хэма.
– Так что, – удивленно сказал он, – это и есть дерево жизни?
– Угу, – кивнул кот.
– А плоды дерева жизни, значит, желуди?
– Угу.
Василий нервно хихикнул.
А Хэм полез на дуб. Лезет-лезет, а ствол все длиннее и длиннее. Старается и старается дотянуться, а ветки все дальше и дальше. «Тьфу ты, – думает Хэм, – все-то тут не как у людей, все-то с хитростью!» И представилось ему лицо Даши, вот она спит в обнимку с Хэмом-собакой, а солнце все больше склоняется к западу, комната наполняется длинными тенями, и уже совсем немного времени осталось, чтоб ее спасти… И рванулся оборотень из последних сил, смотрит – а он уже далеко среди ветвей и прямо перед его носом болтаются два спелых золотистых желудя с кофейными чашечками… Сорвал, и скорее вниз.
30. Страшная—страшная тайна
Между тем внизу тоже собирались. Максим Константинович вытащил из своего необъятного рюкзака куртки и сапоги, отобранные в самом начале странствия, а также (вот удивился Василий) переноску Семена Семеновича.
– Этого, – кивнул маг в его сторону, – спрячьте. Все-таки контрабанда. А меня с вами на обратном пути не будет.
– Как не будет? – удивился Василий.
– А так. Вот уйдешь всего-то на пару дней, а тут уже появляются всякие, претендуют на скопленное за долгие годы… Кстати, а с Лейлой вы видитесь?
Подросток рассказал, что ламия ведет теперь светский образ жизни, и они вообще не общаются, хотя Хэму она иногда присылает корзины с экзотическими фруктами, окорока и пряности, как будто думает, что тот не доедает.
Маг усмехнулся.
– Да нет. Это обычай такой – жаловать со своего стола… Ты не поймешь… В общем, найдете способ передать ей, чтоб больше меня по пустякам всяким не беспокоила. Я считаю, что мы квиты. А перстенек может себе оставить. На память, хе-хе… Ну, мне пора.
И старик ткнул костлявым пальцем куда-то на восток, где тут же образовалась вихрящаяся черная дыра. «Портал!» – сразу догадался умудренный компьютерными играми Василий. Маг же между тем повернулся лицом к заметно уже спустившемуся солнцу и ткнул пальцем уже на запад. На западе засветился другой портал, очень красивый, голубой с золотыми блестками.
Максим Константинович между тем пожал руку спустившемуся Хэму, не пропустил и Василия, погладил по голове подбежавшего Семена Семеновича, махнул на прощанье, бодро шагнул в черную дыру и исчез.
Подросток оглянулся, убедился, что старика точно рядом нет, и бросился к коту ученому:
– Ну, только быстро: кто это такой?
– Что, так и не догадались?
– Да не томи!
– Ну, вы и простаки! Это ж сам – тут кот прошептал прямо в ухо Василию что-то вроде «Чх-чхи»
– Кто-то?
– Да Кощей это был, собственной персоной! Царь здешнего царства на краю мира, между прочим! – возмутился кот.
– А почему тогда Максим Константинович?
– Потому что он такой. И величайший, и неизменный, – кот хмыкнул. – Много у него псевдонимов. Как ты вообще себе представляешь, он бы знакомился в вашем мире? «Здравствуйте, я Кощей»? Вряд ли на такое кто ответит: «Очень приятно». – Кот почесал подусники и лениво добавил: – А вам, кстати, пора. У вас и остался-то всего час.
Как, всего час? Хэм схватил переноску с уже забравшимся в нее Семеном Семеновичем, Василий подобрал обувь и одежду, и как были, в летних футболках и кедах, они ввалились в голубой портал.
31. Снова дома
Очень непредусмотрительно они поступили! Кто знает, куда бы их вывел волшебный проход? Может, очутились бы они прямо посередине Павловского парка по пояс в снегу? Но маг вне категорий сделал им напоследок подарок – отправил их в место, из которого удобнее всего добраться до родного дома. А что это за место в Санкт-Петербурге? Конечно, метро!
Вывалились они прямо в вестибюль станции «Маяковская», налетев с размаху на группу китайских туристов, которых в нашем городе сейчас пруд-пруди, а летом еще больше будет. Вывалились, и сразу подошел поезд. В куртки да сапоги одевались уже в вагоне, ловя на себе неодобрительные взгляды старушек и заинтересованные взгляды девушек. И девушки, кстати, как с удивлением заметил подросток, смотрели не только на статного красивого Хэма. На Василия они тоже посматривали, и посматривали с удовольствием. И, конечно, у него снова налилось краской лицо и запылали уши!
Вот и «Елизаровская». А солнце-то уже скрылось за крышами, уже посылает оттуда прощальные красные лучи! Бегом, бегом! Хэм на бегу передал переноску другу, крикнув:
– Звони туда! Пусть окно открывают! – и припустился совсем уж скоро, не догонишь.