— Куда ты так торопишься? Ничего они не нашли. Они взломали дверь спальни…
— Вот как? — странным тоном промолвил Эллери. — Значит, она тоже была заперта?
— Да. В комнате был беспорядок, а на ковре они увидели грязные следы.
Розанна Шермен посмотрела на ковер. Внезапно она закрыла глаза и пошатнулась; ее побелевшие губы задрожали.
— Управляющий — толковый швед — ничего не тронул и вызвал копа, а тот нашел тело… К кровати была приколота записка.
— Записка?
— Записка… — пробормотала мисс Шермен, открыв глаза.
Эллери взял у инспектора листок бумаги и прочитал вслух:
— «Дж. Э. Шермен в наших руках и будет освобожден после уплаты пятидесяти тысяч долларов согласно указаниям, которые скоро последуют. Полицию просят не вмешиваться! Женщину вы найдете живой и невредимой в стенном шкафу».
Текст был написан печатными буквами и не имел подписи.
— Они использовали бумагу и карандаш Лили, — усмехнулся инспектор. — Изящное послание.
— Весьма сдержанное. Впрочем, в нем есть своеобразная мрачная элегантность, — заметил Эллери. Он вернул записку и в очередной раз скользнул взглядом по окну, выходящему на пожарную лестницу. — Живой и невредимой, а?
— Примерно неделю назад была еще одна записка, — заговорила девушка. — Я застала отца, когда он поздно вечером читал ее. Он попытался спрятать письмо, но я… я заставила показать его мне. В записке требовали двадцать пять тысяч долларов за «защиту». В противном случае отца угрожали…
— Убить?
— Похитить. И потребовать уже пятьдесят тысяч. — Самообладание покинуло девушку — она вскочила со стула, сверкая глазами. — Почему вы ничего не делаете? Может быть, они мучают его или убивают… — Она заплакала и вновь села.
— Ну-ну, — промолвил инспектор. — Успокойтесь, мисс Шермен. Вы должны думать о вашей матери.
— Это убьет маму! — рыдала девушка. — Видели бы вы ее лицо…
— Где первая записка, мисс Шермен? — осведомился Эллери.
Девушка подняла голову.
— Отец сжег ее. Он сказал, чтобы я ничего не говорила маме, что это написал какой-то псих, на которого не стоит обращать внимания.
Эллери печально покачал головой и снова посмотрел в открытое окно.
— Если дверь спальни… — пробормотал он и подошел к двери.
Сержант Вели молча шагнул в сторону. Дверь не имела замочной скважины — со стороны спальни на ней была ручка, которая при повороте закрывала дверь на скрытую задвижку. Эллери рассеянно кивнул:
— Да, она была защелкнута с внутренней стороны. Хм… Значит, злоумышленники вылезли в окно.
— Вот именно.
Это было маленькое окно с поднятым нижним стеклом. На подоконнике стоял ящик, наполненный землей и засохшими стеблями герани. Ящик занимал весь подоконник и имел фут в высоту — выше его оставалось чуть более двух футов открытого пространства. Сдвинуть ящик не представлялось возможным — он был вмонтирован в узкий подоконник. Эллери высунулся из окна, рассматривая железную площадку пожарной лестницы. На ее покрытой снегом поверхности виднелись четкие следы ног — в других местах снег оставался нетронутым. Эллери обратил внимание, что следы ведут вверх и вниз по железным ступенькам, спускающимся к переулку. Он посмотрел вниз — насколько ему удалось увидеть, отпечатки ног везде были одинаково четкими. Ниже выступа, у края подоконника, снег был собран в нетронутую кучу.
— Теперь, — невозмутимо произнес инспектор, — посмотри еще раз на ковер.
Эллери втянул внутрь замерзшую голову. Он отлично знал, какую историю может поведать ковер. Три разные пары мужской обуви осквернили серый ворс грязными следами. Все три пары были большого размера, но у первой были острые носы, у второй — более тупые, а у третьей — вовсе квадратные. Следы шли во всех направлениях, а ковер был смят, словно на нем происходила борьба.
Ноздри Эллери начали вибрировать.
— Ты, конечно, имеешь в виду, — медленно сказал он, — что в этих следах есть нечто странное.
— Умный парень, — усмехнулся инспектор. — Потому я и говорил тебе, что тут имеется кое-что в твоем вкусе. Эксперты уже обследовали эти следы и следы снаружи. Каков твой диагноз?
— Правые ноги постоянно оставляли более легкие отпечатки, — пробормотал Эллери, — особенно каблуки. Во многих случаях правые каблуки не отпечатались вовсе.
— Верно. Все трое, которые проделали эту работу, были хромыми!
Эллери закурил очередную сигарету.
— Чепуха.
— Что-что?
— Я этому не верю. Это… это невозможно.
— И такое я слышу от тебя! — усмехнулся старый джентльмен. — Они не просто были хромыми, но все хромали на правую ногу.
— Говорю тебе, это невозможно! — сердито повторил Эллери.
Девушка удивленно приоткрыла рот. Инспектор поднял брови.
— Лучшие специалисты по следам в департаменте утверждают, что это не только возможно, но и произошло в действительности.
— Меня не интересует, что они утверждают. Трое хромых! — Эллери пожал плечами. — Я…
Сержант Вели быстро открыл дверь. Снаружи началась какая-то суета. В спальню просачивался густой сигаретный дым, доносились громкие возгласы. Маленькая женщина и высокий, атлетически сложенный мужчина отбивались от репортеров, облепивших их, как мухи — горшок с медом. Сержант, громко крича, разогнал толпу.
— Входите, — пригласил инспектор и закрыл дверь за вновь прибывшими.
Женщина посмотрела на поднявшуюся девушку, после чего обе упали друг другу в объятия, разразившись душераздирающими рыданиями.
— Привет, Киттеринг, — смущенно поздоровался Эллери.
— Здравствуйте, Квин, — отозвался высокий мужчина с обеспокоенным выражением лица. — Ну и дела! Бедный старина Дж. Э.! А эта чертова баба…
— Вы знаете друг друга? — блеснув глазами, осведомился инспектор.
— Встречались в одном или двух клубах, — пробормотал Эллери.
Киттеринг был сравнительно молодым человеком. Состоятельный холостяк, он являлся заметной фигурой в Нью-Йорке — играл в поло, держал породистых собак, имел гоночную яхту, его фотографии постоянно мелькали в газетах. Сейчас он бродил по комнате, как зверь в клетке, явно избегая контакта с плачущими женщинами.
Комната сразу же наполнилась голосами — инспектора, Розанны, миссис Шермен. Стоя у открытого окна, Эллери слышал сквозь пелену собственных мыслей, как инспектор сочувственно объясняет ситуацию. Киттеринг продолжал по-кошачьи мягкими шагами мерить полированный пол.
Миссис Шермен опустилась на бархатное сиденье стула. Щеки ее были мокрыми от слез, но она уже не плакала. Очевидно, ей было лет сорок, хотя выглядела она моложе. В ее манерах ощущалось нечто утонченное, даже царственное — достоинство и красота, неподвластные горю.
— Я уже некоторое время знала о связи Джо с этой женщиной, — тихо сказала миссис Шермен, сжимая руку дочери. — Да, Ро, знала, хотя ничего тебе не говорила. — Она посмотрела на высокого мужчину. — Билл тоже знал — не так ли, Билл? — Ее лицо исказила гримаса боли.
Киттеринг казался смущенным.
— В общем, да, — неохотно ответил он. — Но для Джо это ничего не значило, Инид. Ты сама знаешь…
— Это никогда ничего не значило, — печально промолвила миссис Шермен. — Джо был добр ко мне, к Розанне — ко всем нам. Просто он… он слаб.
— Значит, были и другие связи, миссис Шермен? — спросил инспектор.
— Да, были… Я всегда знала. Женщину трудно обмануть. Однажды… — женщина стиснула руки в перчатках, — он понял, что мне все известно. Ему было стыдно за себя… — Она слегка помедлила. — Джо обещал, что это больше не повторится. Но это повторилось — он ничего не мог с собой поделать. Правда, Джо всегда возвращался ко мне — он ведь любил только меня. — Миссис Шермен говорила так, словно пыталась что-то объяснить не другим, а самой себе.
Девушка, не отпуская руку матери, сердито тряхнула головой.
— Ну-ну, Инид, — сказал Киттеринг. — Этим ты не поможешь, да и вообще это не относится к делу. — Он устремил холодный взгляд на инспектора. — Как насчет похищения? По-вашему, у них серьезные намерения?