Эллери не стал комментировать послание. Положив в коробку кольцо и карточку, он взял большой плоский пакет. Внутри находился сафьяновый бумажник с золотым обрезом. Карточка, вложенная в одно из отделений, гласила:
— Очаровательные вирши, — усмехнулся Эллери. — Еще один горе-поэт! Только журналист может сочинить подобную чушь. Это Герни?
— Да, — пробормотал Пайк. — Славно, не так ли?
— Простите, но, по-моему, это никуда не годится.
Отложив бумажник, Эллери взял большую картонную коробку. Внутри лежала пара комнатных туфель из лакированной кожи. На приложенной карточке было написано:
Поздравляю с днем рождения, Арнолд! Быть может, мы соберемся вместе в то счастливое 1 марта, когда наступит твой столетний юбилей.
— Неважный пророк, — сухо заметил Эллери. — А это что?
Поставив на стол туфли, он взял маленькую плоскую коробочку. В ней оказался золотой портсигар с выгравированными на крышке инициалами «А.П.». Сопроводительная карточка гласила:
Желаю удачи в твой пятидесятый день рождения. С нетерпением жду шестидесятого, который наступит 1 марта 1936 года, в качестве повода для хорошей выпивки!
— Мистер Стэнли Оксмен, — промолвил Эллери, откладывая портсигар, — несколько менее оптимистичен, чем Мартин Орр. Его воображение не заходит дальше шестидесятилетия, мистер Пайк. Весьма значительный момент.
— Не понимаю, — упрямо забубнил Пайк, — почему вы должны втягивать моих друзей в это…
Сержант Вели сжал его локоть, и он поморщился. Эллери посмотрел на человека-гору, неодобрительно качая головой.
— Думаю, мистер Пайк, мы можем вернуться в магазин Мартина Орра. Или, как сказал бы педантичный сержант, на место преступления… Очень интересно. Почти полностью компенсирует неудобства от пустого желудка.
— Что-нибудь есть? — хрипло шепнул сержант Вели, когда Пайк первым сел в такси.
— У всех детей Божьих что-нибудь да есть, циклоп, — ответил Эллери. — Но у меня есть все.
Сержант Вели исчез где-то en route[57] в антикварный магазин, и настроение Арнолда Пайка сразу улучшилось. Эллери насмешливо смотрел на него.
— Прежде чем мы выйдем из машины, еще один вопрос, мистер Пайк, — сказал он, когда автомобиль свернул на Пятую авеню. — Сколько времени вы шестеро знакомы друг с другом?
Маклер вздохнул:
— На это сложно ответить. Мой единственный старый друг — Лио Герни. С ним мы знакомы пятнадцать лет. Орр и князь дружили с восемнадцатого года, а Стэн Оксмен и Орр знают… знали друг друга тоже много лет. С Винсентом я познакомился год назад через мой бизнес и ввел его в нашу маленькую компанию.
— А вы сами и остальные — Оксмен, Орр, Павел — были знакомы два года назад?
Пайк выглядел озадаченным.
— Не понимаю почему… Нет, не были. С Оксменом и князем я познакомился год назад через Орра.
— Это настолько совершенно, — пробормотал Эллери, — что я готов вообще не завтракать… Вот мы и прибыли, мистер Пайк.
Маленькая группа ожидала их возвращения. Ничего не изменилось, если не считать исчезновения тела Орра, ухода доктора Праути, а также нескольких попыток вымести осколки стеклянного колпака от часов. Горящий нетерпением инспектор начал спрашивать, где сержант Вели и что искал Эллери в квартире Пайка. Эллери что-то прошептал, и старик казался удивленным. Потом он с мрачным удовлетворением взял понюшку из коричневой табакерки.
Князь громко откашлялся.
— Вы раскрыли тайну? — осведомился он.
— Ваше высочество, — серьезно ответил Эллери, — я в самом деле ее раскрыл.
Повернувшись, он хлопнул в ладоши, и все вздрогнули.
— Прошу внимания! Пигготт, станьте у двери и не впускайте никого, кроме сержанта Вели.
Детектив кивнул. Эллери изучал лица окруживших его людей. Если один из присутствующих ощущал страх, он мог не проявлять его внешне. Теперь, когда миновал первый шок от трагедии, они выглядели всего лишь заинтересованными. Миссис Орр держала хилую лапку Минго; ее взгляд не отрывался от лица Эллери. Толстый маленький ювелир, журналист, два маклера с Уолл-стрит, бывший русский князь…
— Захватывающее дело, — усмехнулся Эллери, — хотя и абсолютно элементарное, несмотря на интересные моменты. Слушайте внимательно.
Он подошел к прилавку, взял пурпурный аметист, который был зажат в руке мертвеца, посмотрел на него и на все еще стоящие на прилавке часы на круглом цоколе с торчащими из желоба осколками стеклянного колпака.
— Рассмотрим ситуацию. Мартин Орр, получив жестокий удар по голове, умудряется последним отчаянным усилием подползти к витрине с драгоценными камнями, достает оттуда этот аметист, затем подползает к каменному пьедесталу и стаскивает с него часы под стеклянным колпаком. Когда его миссия окончена, он умирает.
Зачем же умирающему человеку проделывать столь странную процедуру? Возможно только одно объяснение. Он знает своего убийцу и хочет оставить ключи к идентификации его личности. — Инспектор кивнул, а Эллери скрыл усмешку за дымом сигареты. — Но почему именно такие ключи? Как по-вашему, что должен сделать умирающий, желая оставить после себя имя убийцы? Ответ очевиден — написать его. Но на теле Орра мы не нашли ни бумаги, ни ручки, ни карандаша, и в непосредственной близости бумаги тоже не было. Где еще он мог добыть письменные принадлежности? Мартин Орр был смертельно ранен в двадцати пяти футах от двери в заднюю комнату. Несомненно, он чувствовал, что расстояние слишком велико для его убывающих сил. Конечно, он мог обмакнуть палец в собственную кровь и написать на полу имя убийцы, но такой фантастический способ, вероятно, не пришел ему в голову.
Орру пришлось думать быстро — жизнь покидала его с каждым вздохом. Тогда он подполз к прилавку, разбил стекло и вытащил аметист, затем добрался до пьедестала, сбросил с него часы под стеклянным колпаком и умер. Значит, аметист и часы были его наследством полиции. Можно почти слышать его слова: «Не подведите меня. Это просто, ясно и легко. Покарайте моего убийцу».
Миссис Орр тяжело вздохнула, но выражение ее сморщенного лица не изменилось. Минго начал всхлипывать. Остальные молча ожидали.
— Начнем с часов, — продолжал Эллери. — Первое, о чем можно подумать в этой связи, — определение времени. Не пытался ли Орр, стаскивая часы с пьедестала, разбить механизм и остановить стрелки, чтобы указать время своего убийства? Такое вполне возможно, но тогда он не достиг своей цели, ибо часы не остановились. Данное обстоятельство не обесценивает теорию установления времени, но дает возможность дальнейшего анализа всей проблемы. Вы впятером, джентльмены, одновременно покинули магазин Орра. Едва ли можно было сопоставить время убийства с временем вашего возвращения домой, чтобы указать на одного из вас как на убийцу. Должно быть, Орр сознавал это, если такое вообще пришло ему в голову. Иными словами, для подобной цели у него не было особых оснований.
Еще одно, более существенное обстоятельство также обесценивает теорию установления времени. Орр прополз мимо стола с несколькими идущими часами к часам под стеклянным колпаком. Если он хотел указать время убийства, то мог сэкономить энергию, остановившись у этого стола, и сбросить какие-нибудь из стоящих на нем часов. Однако он так не поступил. Значит, дело было не во времени.
Коль скоро часы под стеклянным колпаком — единственные такие часы в магазине, то цель Орра была связана именно с ними, а не с часами вообще. На что могли указывать часы под стеклянным колпаком? Сами по себе, как сообщил мне мистер Минго, они не имели отношения к кому-либо из друзей Орра. Предположение, что Орр имел в виду часовщика, неубедительно — никто из вас, джентльмены, не занимается этим изящным ремеслом, а на мистера Оксмена, ювелира, куда убедительнее указали бы драгоценности из витрины.