— Я сейчас постелю, — сказал Сергей.
— Еще чего! — отрезала она холодно. — Принеси мне подушку и что-нибудь накрыться, я немного полежу…
Он послушно принес подушку и покрывало. Она легла с краю, свернувшись калачиком. Он задернул и вторую штору, в комнате стало темней. Он подсел с краю у ее ног и вкрадчиво потянулся к ней.
— Отстань! — шлепнула она его по руке. — Я спать хочу… Не мешай.
— А мне что делать? — грустно сказал он. — Я-то спать не хочу.
— Убери со стола, — пробормотала она сонно. — И вымой посуду…
Через минуту она уже спала, сладко посапывая в подушку. Он не поверил, осторожно взял ее за руку — рука, действительно, была сонной и вялой. Спящая Нина казалась проще и доступней ему, но, протомившисьс четверть часа возле нее, он так и не решился потревожить ее поцелуем.
Вместо этого пошел на кухню мыть посуду. Тщательно все тарелки и рюмки перемыл, насухо вытер, расставил по полкам и вернулся в комнату. Нина крепко спала, но теперь вытянувшись на спине, а под тонким покрывалом прорисовывались ее острые высокие груди. Он вспомнил, что какой-нибудь час назад он видел всю ее без одежды, видел, хоть и мельком, эти нежные с темными сосками груди, и жаркая тугая волна окатила его с головы до ног. Но и сейчас он не решился потревожить ее сон. Он взял ключи, проверил, есть ли в кармане двухкопеечные монеты для телефона-автомата, и вышел, тихо затворив дверь. Уже двинулся к лифту, но тут же вернулся. Запер дверь на нижний замок, так что без ключа отпереть ее изнутри было теперь невозможно.
3
Из автомата он позвонил Семе, самому деловому из своих знакомых, который при его обширных связях любой дефицит хоть из под земли мог достать. Особенно если, как он сам говорил, его «материально стимулировать».
— Привет, старик! — услышав его голос, оживился Сема. — Где пропадал?.. Гони ко мне. У меня вечером сабантуйчик. Будут девочки, новенькие! Ляля и Мила. За Лялей, правда, тут Эдик таскается, но она от него киснет — материально он ее не стимулирует. Я уже про тебя вспоминал. Ты бы ее скоренько положил на лопатки…
— Старик! — прервал его Сергей. — Сегодня не могу. Сегодня занят…
— Что, закадрил кого-нибудь? — сразу заинтересовался Сема.
— Точно, угадал, — с мелким смешком, который самому был неприятен, но вырвался по привычке, сказал Сергей.
— Москвичка?
— Нет, южанка. Из Таганрога.
— В командировке заклеил или здесь?.. Ну, не тяни, выдавай подробности. Сам знаешь, время дорого: двадцатый век на исходе.
— Подробности письмом, — сказал Сергей. — У меня к тебе просьба, как к другу. Ей надо показать, Москву, и все такое… Достань на сегодня билеты в Большой, на что угодно, но на сегодня.
Сема на другом конце провода выразительно присвистнул:
— Ты в своем уме, старик? Ты бы хоть за пару дней предупредил.
Сергей и сам понимал, как это нелегко, и заранее прикинул, чем его «материально стимулировать».
— Помнишь того Бальмонта, за которого ты мне тридцатку предлагал? Достанешь билеты — он твой.
— Старик, я уж лучше тридцатку отдам. Ну ты сам подумай…
— Деньгами не беру. Предлагаю бартер — ты мне билеты, я тебе Бальмонта.
— Ну лады, попробую, — сдался, наконец, Сема. — Но это — кроме стоимости билетов, — на всякий случай уточнил он.
— Само собой, — согласился Сергей. Было немного жаль с таким трудом добытого Бальмонта, но он тут же решил, что Нина стоит того. На обратном пути купил букет роз (тоже стоит) и заторопился домой.
Нина на его тахте все так же сладко спала. Стараясь не шуметь, он наполнил водой вазу, расщепил стебли, чтобы подольше стояли, и поставил цветы на тумбочку в изголовье. Потом, чтобы чем-то занять себя, принялся тушить мясо к обеду. Он успел приготовить обед, когда Нина проснулась. Проснулась она в хорошем настроении. Сразу увидела цветы, улыбнулась:
— Откуда это? Такие роскошные…
— Стараемся, — скромно потупился он. И бросил небрежно, как бы между прочим. — А вечером в программе Большой театр. Мне обещали достать билеты.
Нина удивленно раскрыла еще сонные глаза.
— Приключение продолжается, господа присяжные заседатели, — сладко потягиваясь, сказала она.
После обеда Нина достала из чемодана туалетные принадлежности и села перед зеркалом причесываться и краситься, а ему опять досталось мыть посуду. Управившись с этим, он тщательно побрился, надел свой английский костюм, купленный в турпоездке в Венгрии, навел глянец на туфли. Они кончили одеваться одновременно и встретились в прихожей.