Девушка вела ее на толстом ремне и о чем-то озабоченно говорила со своим спутником.
Перейдя улицу, они остановились и стали смотреть на дом, в котором жил Сивачев, и, как ему показалось, на окна его комнаты.
Он поспешил домой и к нему тотчас вышла его соседка, которой он обычно оставлял ключ от комнаты. Она дала ему ключ и сказала:
— Тут, Павел Петрович, сейчас только к вам приходили.
— Молодой человек с девушкой?
— Да! Они хотели у вас уроки брать. Они недолго посидели и ушли. В трубу смотрели.
— Одни были?
— Одни.
— С собакой?
— Нет, без собаки. Подождали и ушли.
— Оставили записку?
— Нет. Сказали, что еще раз зайдут. Может быть, говорят, завтра.
— Благодарю вас, Варвара Петровна.
Соседка ушла.
Сивачев опустился на стул.
Он почувствовал, как легкий озноб прошел по его спине. Мало-помалу он оправился и тотчас взял бумагу, чтобы записать все происшедшее.
Выходит, тут не один человек в ермолке. Здесь и переодетый старик, и «натуральный» старик, и рыжий великан, и папиросник, и эти молодые люди. Он вынул из ящика стола браунинг, внимательно осмотрел его, вложил обойму и положил в карман.
Первым пришел Барсуков. Он поздоровался, сел подле трубы и спросил:
— Ну, что у вас?
— А вот послушайте, — ответил Сивачев и передал рассказ Груздева и приход молодых людей с собакой.
— Это значит, что открыт Груздев, а с ними я, — окончил Сивачев.
— Несомненно! Осел ваш Груздев! — воскликнул Барсуков.
— Он не виноват. Там люди похитрее нас с вами. Вы лучше скажите, что теперь делать?
В это время пришел Груздев. Сивачев познакомил его с Барсуковым и сказал:
— Ты при нем можешь все говорить. Он все знает, и эта труба — его. Что нового?
— А ничего. Сегодня я без собаки и вообще она меня оставила. Был на Васильевском. Там действительно старик Заводилов живет. Сергей Аркадьевич, и в конторе на Комиссаровской служит. Как мой. Сегодня все то же было. Пришел в контору, только с папиросником не встречался.
Барсуков смотрел в трубу. Гвоздев ходил по комнате.
— Вопрос в том, что теперь делать? — заговорил Сивачев. — Товарищ Груздев обнаружен, я — тоже. Вероятно и вас, Сергей Семенович, разъяснят. Они хитрее нас, и по-моему нам надо искать таких, которые их хитрее.
— То есть?..
— Итти к прокурору, или в уголовный розыск, или в ГПУ.
— Но тогда мы не узнаем их секрета, — проговорил Барсуков, — и потом нет у нас доказательств их преступности. Как мы докажем?
— Придут и увидят то, что видели мы.
С этими словами Барсуков приложил глаз к трубе.
— Собирается что-то делать. Тащит опять свои машины.
— Возьми со стола из той комнаты мой бинокль и смотри тоже. Ты еще не видел, — сказал Сивачев, обращаясь к Груздеву.
Груздев взял бинокль, стал подле Барсукова, приложил бинокль к глазам и тотчас воскликнул:
— Здорово! Все видать, как на ладошке. Сразу стену узнал и окно. Этот в ермолке машины поставил. Э, полетел шар!
— Если бы знать, как он это делает, — с тоской воскликнул Барсуков и вдруг вскочил на ноги, едва не опрокинув трубы.
— Смотрите, смотрите!
Сивачев взглянул на окно и замер.
— Сюда! — проговорил он.
По воздуху, то поднимаясь, то опускаясь, медленно плыл шар.
— На нас! — закричал Барсуков. — Закрывайте окно! Скорей!
Груздев в один прыжок очутился подле окна и захлопнул его. И почти тотчас светящийся шар приник к стеклу, отодвинулся и заколебался перед окном. Сивачев взглянул в бинокль.
— Он смотрит в трубу, а теперь что-то делает подле машины. Полетел второй шар.
— Бежим! — закричал Барсуков и схватил трубу.
И все трое выбежали в коридор, а затем на лестницу.
И почти тотчас раздался сухой треск и звон разбившихся стекол.
Когда они были на улице, раздался резкий, оглушительный треск, словно бросили на камни лист железа. Прохожие остановились и подняли головы кверху. Сивачев взглянул наверх. Из окон его комнаты вырвались клубы дыма.
— Пожар! — закричал кто-то.
Из ворот дома выбежал дворник, побежал к пожарному сигналу.
Сивачев, Груздев и Барсуков стояли на другом углу улицы.
— Извозчик! — закричал Барсуков и торопливо сел в пролетку.
— Я домой, — сказал он, бледный от страха, — еще бы минута, и нас бы не было.
— Что случилось? — спросил ошеломленный Сивачев.
— Видите, — усаживаясь и принимая от Груздева подставку, заговорил Барсуков, — он разрядил первый шар в воздухе, чтобы разбить стекла, а второй пустил уже, как снаряд. У вас все разрушено и пожар. Ну, я еду!