«Тоже не очень популярное и совсем не избитое имя. В нём что-то от сказок Бажова, помните, Данила-мастер. Да и вид у Вас весьма внушительный, точно похож на камнетёса, только очень интеллигентного».
Я определённо нравлюсь ей, подумал он и в то же время отметил необычность ситуации, поскольку вид недоступной элегантной девушки никак не вязался с её откровенной заинтересованностью в нём и, более того, проявленной ей инициативой в осуществлении знакомства. Решение продолжить игру, флирт или ухаживание было твёрдым, и он заставил себя сосредоточиться на ситуации, отодвинув служебные и семейные заботы на задний план, а вскоре они, как бы, выпали из его сознания.
Её просторная однокомнатная квартира на пятом этаже выглядела весьма респектабельно. По планировке это было шале, обставленное стильной и в тоже время функциональной итальянской мебелью, подчеркивающей определённый достаток хозяйки и наличие у неё или у привлечённого дизайнера хорошего вкуса. Такая квартира могла принадлежать высокооплачиваемому работнику крупной компании или любовнице весьма состоятельного покровителя. Вся мебель, включая кухонную, техника и прочие мелочи были выдержаны в одном стиле и создавали обстановку расслабленности и уюта в стиле «техно».
В прихожей, в шкафу-купе с зеркальными панелями, достаточно просторном, находилась её верхняя одежда, и он оценил её как весьма стильную и дорогую, скорее всего, от известных брендовых кутерье. В голове промелькнула мысль, что его жена одевается скромнее, и это, самокритично оценив себя, его недостаток.
Без верхней одежды она выглядела очень изящно, блуза и юбка подчёркивали маленькую античную грудь и правильной формы округлые ягодицы, венчавшие длинные и красивые ноги, выдававшие в ней хорошую спортивную подготовку. Показав ему ванную комнату и туалет, предложила помыть руки, что он и сделал. Указав на мягкую мебель, предлагая присесть, отправилась на кухню готовить чай. Пока её не было в комнате, он, продолжая разглядывать интерьер, задумался над необычностью ситуации. Интуитивно понимал, что интрига в её психологическом состоянии и что, скорее всего, впереди его ждёт близость, но не ординарная, а с какой-то игрой и пока непонятной его ролью. Интерес к Инессе рос, также, как и волнение, справиться ли он со своей ролью и в чем её суть. Как в мужчине, он в себе не сомневался, тем более, что уже чувствовал подъём тестостерона в крови и легкое возбуждение от её форм, которые легко ложились на его представление об идеале женской фигуры в смысле сексуальной партнёрши. Нужно определиться с линией поведения, с вариантами активного ухаживания или отдаться «на милость победителя» и ждать инициативы с другой стороны. Больше он ничего подумать не успел, она уже была в комнате, пока без чая, но расположенная к общению.
«Каким временем Вы располагаете», – спросила Инесса.
«Я свободен, ничего срочного, весь в Вашем распоряжении».
«Прекрасно, тогда будем не спеша пить чай с маминым вареньем под музыку. Нет возражений?»
«Никаких. А какое варенье, моё любимое – мирабель».
«Значит, будет мирабель, у меня оно есть, хотя я предпочитаю вишнёвое. Итак, Вы – мирабель, а я – вишнёвое».
Прежде чем выйти на кухню, она включила плеер и поставила диск. Полилась музыка. С первых нот он узнал её. Токката и фуга ре минор. Высочайшее достижение юного Баха. Под эту музыку в студенческие годы проходили его первые опыты общения с противоположным полом. Сотни раз он слушал это органное совершенство и каждый раз музыка растворяла его в себе, пронизывая необыкновенным сочетанием звуков каждую клетку его тела. От неожиданности такого совпадения музыкальных привязанностей стало немного не по себе. Она как будто проникла в архив его сознания и выбирает самые чувствительные файлы. Невероятно, думал он, и желание узнать эту женщину стократно возросло. Он снова погрузился в мир звуков и не заметил, как с подносом в руках она вошла в комнату и замерла, вглядываясь в его лицо, в его восприятие музыки. В момент паузы между токкатой и фугой он очнулся и поднялся, чтобы помочь поставить чайные приборы и розетки с вареньем на стол.
«Вам нравиться Бах?» – спросила Инесса.
«Да, и это самое любимое произведение. Оно вызывает какие-то глубинные явления духовной жизни, недоступные переводу на понятия. Примерно так выражался и математик Лейбниц, друг и современник Баха. Много раз слушал эту токкату и фугу в исполнении наших и зарубежных органистов, и каждый раз, совершенно различные образы возникали в сознании, от воспоминаний детства до космических представлений. Часто это океан сознания, как в фильме «Солярис» Тарковского, иногда река в горах в ярко красном закате, а то и просто фрагменты картин Кандинского и Леже, и даже блоковские зори и закаты».