– Какая разница где?! На улице, на свадьбе, на сходке. В кругу семьи, друзей, родственников. В школе, в политике, на работе, в поле, в колхозе, дома, в администрации – абхаз раз сказал, он обязан это сделать! Негоже свой народ дурить, ради благ материальных и мест теплых.
– Это я свой народ дурю?! А ну сюда выйди, поговорим! – перебил Тимур Рауля в третий раз, после чего в зале началась потасовка. Кто решил поддержать Тимура, кто – Рауля, к счастью большая часть приняла нейтральную позицию и принялась разнимать. Спорили, кричали, толкались долго, пока сто девятнадцатилетний Джарназ Мукба не ударил своим посохом по полу.
– Тихо, старший говорит, – все сию секунду успокоились.
– Я, конечно, извиняюсь, что встреваю в ваш разговор, но мы сюда председателя выбрать пришли. Давайте проголосуем, потом, что хотите, делайте. А то дома дел много.
– Давайте голосуйте теперь. Правильно Джарназ сказал! У нас своих хлопот уйма. Устроили тут не пойми что, – начали выкрикивать из толпы. Уже через пару минут от конфликта не осталось и следа. Все разместились на своих местах, готовые к продолжению собрания. Джарназ Мукба никогда не был главой администрации, но абхазы уважают людей не за их должность, а за их поступки и поведение в обществе на протяжении всей жизни. А в совокупности с мудростью и возрастом Джарназа это давало ему такой непоколебимый авторитет, которым не обладали все главы вместе взятые.
– Уважаемый сельсовет, настал кульминационный момент! Мы заслушали обе стороны и сейчас должны принять решение. Кто голосует за Тимура Лакоба? Раз, два, три, семь, итого десять человек. Запротоколируйте, пожалуйста, – сделав несколько пометок, начальник счетной комиссии продолжил. – Кто голосует за Рауля Адлейба? Раз, два, три, семь, десять человек. Запротоколируйте, пожалуйста. Что мы имеем десять на десять. Странно, – начальник счетной комиссии задумался, – в сельсовете же двадцать один человек, куда делся один голос?
Шарах сидел весь красный, вспотевший от волнения, при этом его руки находились в карманах, а он всем телом прижимал их к бедрам, чтобы они случайно не выбрались и не наделали лишнего.
– Шарах не голосовал, – воскликнул некто из зала и указал на него пальцем.
– Дорогой Шарах, наверно ты прослушал, у нас было голосование. Ты за кого руку поднимать будешь, за Тимура Лакоба? – начальник счетной комиссии сделал паузу, дав время Шараху принять решение, но никаких действий от второго не последовало. – Значит, ты отдаешь предпочтение Раулю Адлейба? – но руки Шараха продолжали находиться под столом.
– У нас никогда до этого не было такого прецедента, чтобы была ничья. Я не знаю, что нам делать, как быть, впервые вижу такое, чтобы абхаз оставил все дела и заботы, сидел и ждал несколько часов, чтобы воздержаться, – начальник счетной комиссии принялся поднимать шум в зале администрации, все собравшиеся его охотно поддержали. Вновь начался хаос. Сторонники Тимура Лакоба силой пытались отстоять кресло главы, сторонники Рауля Адлейба напротив старались его завоевать. Воцарившийся гул прервал стук посоха Джарназа Мукба.
– Тихо, старший говорит, – вновь, все моментально успокоились.
– Шарах, чем ты можешь объяснить свое поведение, повлекшее к такой неразберихе? – обратился старейшина к не проголосовавшему члену сельсовета.
Шарах встал.
– Понимаете, политика политикой, но до выборов оба кандидата подошли ко мне и по-дружески попросили не голосовать за них, так как считают меня причиной своих предвыборных неудач. И я пообещал им не поднимать за них руку. А как тут успели заметить, раз пообещал – делай!
– Все правильно говоришь, – почесывая подбородок и вдумываясь в смысл каждого слова Шараха, ответил Джарназ. Сделав, небольшую паузу, как бы посовещавшись сам с собой, старейшина провозгласил.
– Объявляются перевыборы! Кандидатам дается время тщательней подготовиться. Временно исполняющим обязанности главы назначается Шарах!
Со словами Джарназа Мукба никто спорить не стал. Старейшина в Абхазии, как верховный суд, его вердикт обжалованию не подлежит.
Не ожидавший такого поворота событий Шарах не растерялся и, положив руку на сердце поклялся быть честным. Все похлопали вначале в ладоши, потом по плечу Шараха и уже через пять минут в администрации не было ни одного человека, каждый побежал к своему хозяйству, даже Тадари куда-то запропастился. Закрывая за собой дверь, Шарах еще раз обдумал случившееся: должность ответственная, серьезная, но раз возложили бремя, значит, его следует нести с честью. Для начала Шарах собирался обо всем рассказать своей жене. Идя пешком домой, он обратил внимание на тот факт, что стал по-иному смотреть на окружающий мир. Увидев ровную лужайку, он визуально построил на ее противоположных концах футбольные ворота. Его фантазия превратила заброшенный амбар в боксерский зал. Пока шел и думал, случайно наступил в лужу и немедля поймал себя на мысли, что тут надо залатать. Им было решено как можно скорее дать распоряжение покосить все заросли и убрать везде мусор. Идей было много. Он счел необходимым провести общее собрание сельчан, дабы выслушать о проблемах с первых уст. Шарах твердо решил сделать село лучше!