– Сейчас как раз половина одиннадцатого.
– Да. И не сомневаюсь, в дверь звонит она.
– Дело может оказаться интереснее, чем вы думаете. Помните дело с голубым карбункулом, которое поначалу казалось пустячком, а затем обернулось серьезнейшим расследованием? И теперь может случиться то же.
– Что же, будем надеяться! Впрочем, наши сомнения скоро разрешатся, ведь, если я не сильно ошибаюсь, вот и особа, о которой идет речь.
Он еще не договорил, как дверь открылась и в комнату вошла молодая девушка. Одета она была скромно, но аккуратно. Лицо умное и выразительное, все в конопатинках, будто яйцо ржанки, а манера держаться – энергичная и решительная, как у женщины, которой приходится самой о себе заботиться.
– Надеюсь, вы извините, что я вас побеспокоила, – сказала она, когда мой друг поднялся ей навстречу, – но со мной случилось нечто странное, а так как у меня нет ни родителей, ни родственников, с кем я могла бы посоветоваться, то я подумала, что, может быть, вы будете так добры и скажете, как мне поступить.
– Прошу вас, садитесь, мисс Хантер. Я буду рад оказать вам любую услугу, какая в моих силах.
Я видел, что на Холмса манера держаться его новой клиентки и ее речь произвели самое благоприятное впечатление. Он оглядел ее с обычной своей проницательностью, а затем полуопустил веки и сложил кончики пальцев, готовясь выслушать ее историю.
– Я пять лет была гувернанткой в семье полковника Спенса Монроу, но два месяца назад полковник получил назначение в Галифакс в Новоскотии и увез своих детей в Америку, так что я лишилась места. Я давала объявления и отвечала на объявления, но без всякого успеха. Наконец небольшие скопленные мною деньги начали подходить к концу, и я просто не знала, что мне делать.
В Вест-Энде есть хорошо известное агентство по найму гувернанток «Вестэуэй», и я заглядывала туда примерно раз в неделю узнать, не появилось ли что-либо подходящее для меня. Вестэуэй – фамилия основателя агентства, но всем там заправляет мисс Стоупер. Она сидит в собственном маленьком кабинете, леди, которые ищут места, ждут в приемной, а затем по очереди приглашаются войти, а она сверяется со своими книгами, есть ли для них что-либо подходящее.
Ну, когда я зашла туда на прошлой неделе, меня проводили в кабинет, как обычно, но я увидела, что мисс Стоупер там не одна. Чрезвычайно тучный мужчина с очень улыбчивым лицом и огромным тяжелым подбородком, который складка за складкой сползает на его горло, сидел сбоку от нее с парой очков на носу и очень внимательно разглядывал входящих леди. Когда вошла я, он прямо-таки подпрыгнул в кресле и быстро обернулся к мисс Стоупер.
«То, что требуется, – сказал он. – Лучшего я и ждать не могу. Превосходно! Превосходно!» – Он словно пришел в настоящий восторг и потирал ладони самым благодушным образом. И выглядел таким симпатичным, что смотреть на него было одно удовольствие.
«Ищете место, мисс?» – спросил он.
«Да, сэр».
«Гувернантки?»
«Да, сэр».
«И какого жалованья вы просите?»
«На моем последнем месте у полковника Спенса Монроу я получала четыре фунта в месяц».
«Вздор! Вздор! Прямо кабала какая-то! – вскричал он, всплескивая толстыми руками, будто в кипящем негодовании. – Да как можно платить такие жалкие деньги барышне настолько привлекательной и с такими дарованиями?»
«Мои дарования, сэр, могут быть меньше, чем вы полагаете, – сказала я. – Немного французского, немного немецкого, музыка и рисование…»
«Вздор! Вздор! – вскричал он. – Все это к делу не относится. Суть в том, обладаете ли вы манерами истинной леди, умением держаться в обществе? Вот и вся недолга. Если их у вас нет, вы не подходите для воспитания ребенка, которому, возможно, предстоит сыграть великую роль в истории нашей страны. Но если вы ими обладаете, то как может человек, называющий себя джентльменом, попросить вас снизойти до вознаграждения менее трех цифр? Ваше жалованье у меня, сударыня, будет для начала равно ста фунтам в год».
Вы легко себе представите, мистер Холмс, что мне в моей крайней нужде такое предложение показалось невероятным. Он, однако, возможно увидев недоверчивое изумление на моем лице, открыл бумажник и достал банкноту.
«В моих правилах, – сказал он, улыбаясь с таким благодушием, что его глаза превратились в две сверкающие щелочки в мучнистых складках лица, – выплачивать моим барышням половину их жалованья авансом, чтобы они могли покрыть расходы, каких потребуют их путешествие и гардероб».
Мне казалось, что я никогда еще не встречала такого обаятельного и внимательного человека. Поскольку я была уже в долгу у лавочников, аванс этот был как нельзя кстати, и все-таки во всем этом чувствовалось нечто не вполне естественное, и я захотела узнать чуть побольше, прежде чем дать окончательное согласие.