Когда с глухим ударом отсыревшего дерева захлопнулась дверь, липкая тьма, с грехом пополам разгоняемая допрежде факелом в руке мажордома, охватила обоих мужчин. Словно чьей-то злой шуткой на голову одним махом натянули нарукавник из «чертовой кожи». Какая необходимость в платке, коль придется палить друг по другу в таких условиях?
Водемон выпустил легко скользнувший по дрожащей от возбуждения ладони край шелкового широкого лоскута и шагнул в сторону и назад, уходя с линии прицела. Револьвер он держал правой рукой на уровне живота, стараясь ощутить хотя бы легкий шорох со стороны противника.
«Успеть бы выстрелить хотя бы раз, а там…»
Не успел.
Всколыхнулся от быстрого движения сырой, затхлый воздух, коснулся ветерком щеки. И в тот же миг сильные пальцы стальным капканом сомкнулись на его запястье.
— Не вздумайте палить, — касаясь уха усами прошептал Пашутин. — Рикошетить начнет — сами себя посечем.
Француз с ужасом ощутил, как оружие, несмотря на отчаянное сопротивление, покидает его пальцы.
— Стойте спокойно, — по-прежнему на ухо присоветовал гусар. — Я все улажу.
Грохнул выстрел. Как всегда в замкнутом помещении, подобно удару кувалдой по темени. Едкий запах дыма ворвался в легкие, разлитой желчью запершил в горле. За ним последовал второй выстрел, потом еще и еще. Пули со чмоканьем впивались в мореный дуб и вязли в нем. Гулкое эхо металось по каменному мешку, грозя разнести непрочную скорлупку черепа.
Наконец стрельба прекратилась.
— Двенадцать зарядов. Не слукавил князенька, — сквозь колокольный гул, с трудом покидающий затуманенный рассудок, донесся до Водемона голос ротмистра.
И стук кулака по тяжелой створке.
— Эй, Йозас Янович, открывайте. Ничья у нас.
— Да сдохните там оба, — донесся приглушенный преградой рык Будрыса. — Зря пули порастратили. Могли быстро помереть. Теперь будете дольше мучаться.
Тирада была произнесена на французском. Верно, для того, чтобы и Водемон ее понял.
— Вот дерьмо, — не по-джентельменски отреагировал он, соскальзывая спиной по холодной осклизлой стене прямо на пол.
— Мягко сказано, Шарль, — заметил Пашутин.
Шум от выстрелов уже попустил и обостренным слухом француз различил, как его товарищ по заточению пробует на прочность перекрывавшую западню дверь.
— Не поддается. На совесть делали. Видно старые мастера еще.
— Что же теперь будет?
— Что-нибудь придумаем, — произнес гусар с присущим этому роду войск оптимизмом. — Вы меня видите?
— Да где там. Темень — хоть глаз выколи.
— А так?
Шорох шагов.
— О! Кажется, что-то вижу. Слабые контуры. А вот еще… Бог мой!
В полуметре от своего лица Водемон различил зеленоватые отблески двух звериных глаз и торопливо перекрестился, вспомнив о своем католическом крещении.
— Значит, видите? — с нажимом повторил Пашутин.
— Что это с вами, Николя?
— Это отсвечивает в моих глазах та малая толика света, которая проникает к нам вон из той дыры прямо над вашей головой. Приглядитесь.
Оглянувшись, Шарль заметил едва различимое пятно, чуть-чуть более светлое, чем окружающая тьма. Однако после моментального ощупывания дыры радость быстро улеглась. В лаз не протиснулся бы и семилетний ребенок.
— Ну, какой никакой, а шанс на спасение, — локоть ротмистра коснулся плеча француза, который инстинктивно дернулся в сторону.
— Понимаю, понимаю, — мягко проговорил Николай Андреевич. — Вас интересует, почему у меня светятся глаза в темноте?
— Да, — кивнул Водемон, пытаясь сглотнуть пересохшим горлом.
— Не самое подходящее время и место для исповеди, но да раз уж мы все едино в одной лодке… Я — оборотень, Шарль.
— Вервольф? — просипел француз, пытаясь силой воли заставить себя не броситься в противоположный угол.
— Да нет, берите выше. Я — оборотень-универсал. В отличие от стихийных банальных, так сказать, оборотней, героев страшных легенд.
— А это… Это как?
— Я не перекидываюсь в полнолуние в волка и не бегаю в таком виде за крестьянскими девками по окрестным лесам. Так же не перекидываюсь и ни в кого другого. Спонтанно не перекидываюсь.
— Так какой же вы оборотень?
— Самый натуральный. Я могу оборачиваться по своему желанию или по назревшей необходимости, а уж никак не в зависимости от фаз спутника Земли. И если вы хотите выбраться отсюда живым, вам придется потерпеть меня таким, каков я есть.
— Ничего не понимаю…
— Тогда послушайте. Пока я буду готовиться, — послышался шелест снимаемого с плеч кителя. — Вам хорошо знаком русский фольклор?